Губы его дрогнули в улыбке. Это вовсе не означало, что она, кроме стирки, не искупалась.
Потом она вывалила на стол кучу обрезков кружева, перьев и ленточек и, взяв какую-то шляпку, принялась обдирать с нее украшения.
— Что вы делаете?
— Обновляю шляпку. Леди из деревни платят мне за переделку своих старых шляп. Это гораздо дешевле, чем покупать новую, а у меня есть к этому способности.
Ее умелые пальчики быстро работали, сдирая выцветшие ленты и помятые цветы с вышедшего из моды головного убора.
— Не проще ли делать это при дневном свете?
— Проще, но днем я занята, — сказала она, склоняясь над шляпкой.
Отблеск огня плясал на ее волосах, а свет свечи золотил кожу. Она так сосредоточилась на работе, что на лбу образовалась глубокая морщинка. Мэдди всегда работала. Он никогда не видел, чтобы она сидела сложа руки. Это по его вине она не успела вовремя сделать работу, сердито подумал он.
Удалив со шляпки остатки старых украшений, она тщательно вычистила ее небольшой проволочной щеткой.
— Как случилось, что вы стали так жить? — спросил он.
Ее порхающие пальчики остановились на мгновение, потом возобновили работу.
— Что значит «так жить»?
— Жить в крошечном коттедже, предназначенном для сельскохозяйственных рабочих, и содержать без всякой помощи пятерых ребятишек. Судя по вашему произношению, вы были рождены не для такой жизни.
— Правильно, — сказала она, поднеся убогого вида шляпку, лишенную украшений, к чайнику, где подержала ее над струей пара.
— Так как же вы оказались здесь?
— Мой отец умер, оставив кучу долгов.
Она натянула шляпку на перевернутую миску и тщательно разгладила руками.
— Разве не было никаких родственников, к которым вы могли бы обратиться?
— Никого, кто хотел бы взять всех детей. Одна дальняя, очень богатая родственница захотела взять Сьюзен, но одну лишь Сьюзен. Ей не были нужны шумные мальчики и девочка, которая только что научилась ходить. И уж конечно, она не хотела брать Джейн. Она имела наглость заявить, что возьмет только хорошенькую девочку.
Вдев нитку в иголку, она начала пришивать к шляпке ленту при каждом слове сердито прокалывая ткань иголкой.
— Как будто Джейн какая-то второсортная! А ведь это такой милый, такой любящий ребенок, хотя она и не такая хорошенькая, как Сьюзен... Она сказала, что, возможно, возьмет и Люси, когда та подрастет, потому что та, судя по всему, тоже будет хорошенькой.
— Неужели вы отдали бы Люси? — удивленно спросил он.
Она повернулась и пристально посмотрела на него.
— Так вы думаете, что Люси — моя дочь, а не сестра?
— Нет, что вы... — принялся оправдываться он, хотя такое приходило ему в голову.