Ледяные иголки жалили ее кожу. Ей пришла в голову одна мысль. Она перевалила на бок его тело и привязала веревкой к перевернутой тачке.
Используя в качестве рычага шест, поддерживающий бельевые веревки, она перевернула тачку, благополучно погрузив в нее таким образом незнакомца.
К тому времени как она ввезла его в коттедж на тачке, мышцы у нее горели от напряжения.
Коттедж был небольшой, с каменным полом и представлял собой одну комнату с камином и столом, в углу которой стояла большая кровать, встроенная в альков. Когда-то в далеком прошлом она, видимо, была сделана для какой-то бабушки-инвалида. Теперь это была кровать Мэдди, и она хотела было сразу же уложить на нее незнакомца, но рана его кровоточила, он промок насквозь и был весь в грязи.
Она отогнула постельное белье и застелила ближайшую половину кровати старым клеенчатым плащом, чтобы защитить постель.
Она подвезла его поближе к кровати и, взяв под мышки, принялась втаскивать на кровать. Тачка откатилась, и голова незнакомца оказалась на ее груди.
— Ну вот, теперь по крайней мере хотя бы дождь нам не страшен, — пробормотала она, приглаживая его волосы.
Он был красив и неподвижен, словно статуя архангела. Дыхание его с трудом прослушивалось, но он был жив. Хотя и очень замерз.
— Ничего, мы тебя скоро согреем, — сказала она ему.
Она высвободилась из-под него и осторожно опустила на постель его голову, потом развела в камине огонь, подвесила над пламенем чайник и положила греться кирпичи. С помощью чистой тряпочки и горячей воды она тщательно вымыла его лицо. И замерла, глядя на него.
Под слоем грязи, смешанной с кровью, его лицо оказалось элегантно-строгим, красивым чисто мужской красотой. Полукружия темных ресниц выделялись на бледной коже, рот был четко очерчен, словно выписан рукой мастера, твердый квадратный подбородок потемнел от успевшей отрасти щетины.
Не следовало бы ей так пялиться. Кому будет нужна эта красота, если незнакомец умрет?
— А теперь мы снимем с тебя промокшую одежду.
Она сняла с него тонкие кожаные перчатки и увидела руки с длинными изящными пальцами и чистыми, хорошо ухоженными ногтями. «Это, несомненно, руки джентльмена», — подумала она, печально взглянув на свои — огрубевшие от тяжелой работы.
Она сняла с него жилет, потом сорочку и нижнюю рубаху. На торсе были свежие ссадины, но никаких серьезных повреждений она не обнаружила. Она потянулась за полотенцем, чтобы вытереть его. Во рту у нее пересохло. Мужское тело не было для нее чем-то загадочным, поскольку ей приходилось ухаживать за отцом после несчастного случая, а также купать и одевать двух маленьких мальчишек, оказавшихся на ее попечении. Но это было нечто другое. Совсем другое.