В Дрездене, где работает в настоящий момент Секретариат партии и руководство СС и Национальной Полиции, заменившей предшествовавшее ей Гестапо…
Джо включил приемник на полную мощность.
— …Реорганизация правительства при участии бывшего рейхсфюрера Гиммлера, Альберта Шпеера и других… был объявлен двухнедельный траур, многие магазины и деловые центры уже закрылись. Несмотря на то что из Рейхстага, где заседает… Третьего Рейха, чье одобрение необходимо, дабы…
— Рейхсканцлером станет Гейдрих, — произнес Джо.
— Я бы лучше хотела, чтобы тот блондин. Как его, Ширах? — вздохнула Джулиана. — Боже, он и в самом деле умер. Как по-твоему, у Шираха есть шансы?
— Нет, — отрезал Джо.
— А может быть, теперь начнется Гражданская война, — мечтательно предположила Джулиана. — Все эти парни, что доживают свое, — и Геринг, и Геббельс, остальные ветераны Партии, они как…
— …достигло его приюта в Альпах, близ Бреннера, — сообщило радио.
— Это о толстяке Германе, — сказал Джо.
— …сообщил лишь, что потрясен потерей, и не только как солдат, патриот и верный лидер Партии, но и как личный — как он говорил об этом уже неоднократно, — как личный друг, которого, как вспомнит каждый, он поддерживал во время безвластия после войны, когда на некоторое время силы, враждебные герру Борману, пытались выдвинуть на высшую должность…
Джулиана выключила радио.
— Знай себе бубнят, — поморщилась она. — Сплошная жвачка. И почему эти убийцы произносят те же слова, что и мы? «Друг, друг» — будто они такие же, как нормальные люди.
— А чем они от нас отличаются? — пожал плечами Джо, сев за стол и вновь склонившись над тарелкой. — На свете нет ничего из того, что сделали они и не смогли бы при необходимости сделать мы сами. И потом, они спасли мир от коммунизма. Если бы не Германия, мы бы жили под красными. Было бы хуже.
— Знаешь, — поморщилась Джулиана, — ты сейчас сам как радио болтаешь…
— Я жил под нацистами, — завелся Джо. — Я знаю, о чем говорю. Жил там двенадцать, тринадцать… дольше, почти пятнадцать лет. Свою рабочую карточку я получил в Организации Тодта. Я работал на них с сорок седьмого года, в Северной Африке, потом — в Штатах. Знаешь, — он взглянул в ее сторону, — у меня какая-то чисто итальянская склонность ко всякому строительству. Тодт дал мне нормальную работу, я не копал землю и не клал бетон на автобанах. Я помогал проектировать, работа чисто инженерная. И вот однажды к нам заглянул сам доктор Тодт — поглядеть, чем занимается наша команда. Он подошел ко мне и сказал: «У тебя хорошие руки, парень». Понимаешь? Я не копал, я проектировал, а он сказал, что у меня хорошие руки?! Это серьезно, Джу! Это не просто слова. До них, до наци, на физический труд смотрели свысока, я сам так поступал. Аристократы… А Трудовой фронт положил этому конец. Тогда-то я впервые с уважением взглянул на собственные руки.