Начал звонить в «скорую помощь», а куда еще. Через час несчастный Миша узнал, что больная с такой фамилией по «скорой помощи» не поступала. И в роддома в том числе, сведения вчерашние. Миша так и сел на пол. А по улице грянули какие-то выстрелы, заорали, вспыхнуло. Война началась? Небо было светлое, все окна горели. Что случилось? Взрывы один за другим. А, Новый год… Вышел, стал молиться. Господи, Карпик, только бы ты жива была… Карпик.
А Карпик за это время добрела пешком до роддома, адрес которого давно знала, постучала в запертую дверь, долго и бессильно стучала, пока ей открыла нянька. Вползла на полусогнутых, покачиваясь, и сказала:
— Мне что-то нехорошо.
Нянька, уже принявшая по случаю праздника, невнятно, но строго сказала со знакомой интонацией Слона:
— Слушшай…
Потом махнула рукой и исчезла.
Карп прилегла. Живот ее окаменел. В нем ворочалось, не могло найти места большое раскаленное каменное ядро.
Когда явилась девушка в белом, то ли врач, то ли медсестра, Карп уже плохо понимала ситуацию. Но заготовленный текст, выученный по дороге, она, как профессионал, выдала:
— Не могла документы найти… Все пропало… что приготовила… телефон… — забормотала Карп. — Ни паспорта, ни медицинской карты… Ничего… Кто-то взял сумку… Деньги были в кармане, но машину не поймала… Они не останавливались… Мы ссыльные… Отец на вертолете… И всё… Никому не нужны… Никому не нужны… Улетел…
— Бредит, — сказали над ней. — А ты сама откуда? Алле!
— А я артистка…
— Да вижу ты артистка, а как твоя фамилия? Год рождения? Адрес какой?
А вот тут Карпик сплоховала и потеряла сознание. Очнулась в светлом-светлом кафельном помещении, похожем на бассейн, вокруг лица в белых масках.
— Ну! Глаза открой! Открыла! О! Счастье привалило нам на Новый год. Ты рожать-то собираешься? Артистка! Как тебя зовут?
— Карп.
— Хорошенькое имя у девушки. А фамилия? Но, но, не умирай! Ну, Карп, ты нам весь праздник сейчас испортишь.
Тут накатила боль, стало выворачивать кишки, ополоснуло кипятком, все выдавливалось наружу с огромной силой, но не прошло. Застряло, вернулось. Карпик вытерпела. Через несколько секунд повторилось опять. И пошла полоса нечеловеческой муки.
— Тужься! Стой! Стой!
Воткнули нож снизу, повернули. Зарежут сейчас ребеночка!
— Не надо! — заорала на весь мир своим звучным голосом. — Зачем режете?
— Эй! Тише, тише, мамаша. Это он тебя режет… А-хха, вот и головка показалась… Ты кого ждешь, артистка? Так… Оооо, — удовлетворенно сказали.
Кто-то басом заверещал.
— Мамаша! Смотри! Открой глаза! О, какие глазищи… Это девочка! Красавица какая! Кудри у нее, смотри! Смотришь? Как твоя фамилия! Дайте ей нашатырю! А? Как фамилия?