«Не нужно было этого делать! — кричу я им. — Теперь вы заперты в шкафу, а ведь вы ненавидите друг друга».
Куклы ничего не отвечают. Их лица, вырезанные из дерева, выражают глубокую печаль. Злой дух, с которым они совершили сделку, не сдержит свое слово и скоро найдет меня. Надо бежать. Схватив пальто, лежащее на полу, я распахиваю расшатанную дверь дома и выбегаю на улицу. А там — землетрясение. Под моими ногами — бездонные пропасти. Я осторожно переступаю через них.
Я проснулась в слезах. За окнами — серый рассвет. Какой же день сегодня? Ну да, первое воскресенье мая. Сегодня дедушка устраивает поминки — прошло три года со смерти бабушки Курихара. Мать уже, наверное, встала и возится на темной кухне. Заваривает чай, делает рисовые клецки, варит суп с пельменями. Я представляю себе ее усталое лицо. Пока на плите кипят чайники и кастрюли, мать раскатывает тесто, режет его на кусочки, кладет на них по столовой ложке рубленого мяса, приправленного специями, и лепит пельмени — аккуратно, будто запечатывает почтовый конверт с очень важным письмом.
В последний раз я видела бабушку Курихара почти четыре года назад и даже не могла подумать, что это наша последняя встреча. И дедушка, и бабушка были в полном здравии. Мы с матерью, как обычно, проводили у них август. Все шло своим чередом, вот только я нарушала привычную спокойную атмосферу. Видно, у меня испортился характер. Бабушка стала меня раздражать. Дело в том, что она всю жизнь тряслась над нами, как наседка. Иногда, например, пристанет за обедом ко мне или к матери: «Ты худеешь на глазах. Ешь побольше». Когда мы говорили с ней по телефону и наши голоса из-за плохой связи несколько искажались, она спрашивала: «Ты простудилась? По голосу поняла, что у тебя болит горло». Мы с матерью к этой чрезмерной заботе давно привыкли и только посмеивались над бабушкиными ахами и охами. Но в тот август я не выдержала и стала огрызаться.
Я старалась себя сдерживать, понимая, что бабушка очень меня любит, но иногда срывалась: бросала на нее злобные взгляды или попросту игнорировала ее советы. Однажды вечером, незадолго до нашего отъезда, бабушка сказала, чтобы я надела свитер, потому что в доме холодно. Я отказалась. За вечер она повторила свою просьбу раз десять, но я упорствовала. Действительно было холодно, я вся тряслась, но из чувства противоречия сидела в майке, невозмутимо читая книгу. Наконец бабушка принесла свою стеганую кофту и накинула мне ее на плечи. Я швырнула ее через всю комнату и завопила: «Да не холодно мне. На дворе август, и я ненавижу твою кофту. Оставь меня в покое!» Бабушка изумленно посмотрела на меня и ничего не сказала, но лицо ее исказилось от боли. Я встала и выскочила из комнаты, словно это бабушка меня обидела, а не я ее. Утром, конечно, извинилась. «Не нужно извиняться, это я виновата — замучила тебя своими советами», — тихо сказала бабушка, а в ее глазах затаился страх: никогда не знаешь, чего ожидать от этой взбалмошной девчонки.