— Теперь зажмите ее голову между большим и указательным пальцами.
— Ага.
— А сейчас выдавите каплю в уголок ее клюва. Хорошо?
— Ладно.
Я осторожно капнула. Птица, едва раскрывая клюв, начала пить лекарство. Я это поняла, увидев, как подрагивает ее черное горлышко.
— Еще две-три капли, только не сразу, — сказала доктор.
Птица покорно пила, ничуть не сопротивляясь. Мне даже не верилось, что это свободолюбивое создание так безропотно мне подчиняется.
— Прекрасно. У вас дар божий, — констатировала доктор, когда процедура завершилась.
Я отложила шприц, но птицу из руки не выпустила.
— Следующая порция — завтра утром. По одной-две ежедневно. Можно вливать прямо в клюв, но лучше именно так, как я показала — капать на основание клюва.
— А почему?
— Если вливать прямо в клюв, птица может захлебнуться.
— Захлебнуться?
— Ну да. Впрочем, эта птичка не захлебнется. Ведь она не птенец и не будет при вашем появлении раскрывать клюв.
Зайдя в другую комнату, доктор вернулась с пластиковой сумкой в руках.
— Я не держу птиц в проволочных клетках. Они ранят крылья о проволоку.
Она открыла сумку, и мы затолкали птицу туда.
Свиристель проковылял на одной ноге в дальний угол своего временного жилища.
— Надо подобрать корм, — с этими словами доктор вышла из лечебницы и направилась к соседнему зданию — большому дому, выстроенному в традиционном японском стиле. Я последовала за ней.
— Почему вы решили, что я смогу о нем позаботиться? Может, лучше оставить птицу у вас? — Мой голос дрожал от волнения. А повод для беспокойства был: бабушка ни за что не позволит мне держать дома дикую птицу.
Остановившись, ветеринар обернулась ко мне:
— Вообще-то я действительно держу больных птиц у себя. Боюсь отдавать их на попечение тем, кто их приносит. Не слишком доверяю этим людям. Однако вы — другое дело.
— Но вы же меня совсем не знаете. А вдруг я бессердечное создание? И вообще не привыкла ни о ком заботиться?
— Я уже поняла, что у вас добрая душа. Потом, вы очень внимательны. Большинство моих посетителей говорят: «Вот, нашел птичку. Наверное, больна, не может летать». И все. А вы же внимательно ее осмотрели. Увидели, что у нее повреждена лапка, а не крыло. Уверена, что вы ее вылечите.
Я удрученно молчала.
— Что-то не так? Что вас беспокоит?
Как объяснить ей ситуацию? Если я скажу, что не могу забрать птицу, потому что бабушка сживет меня со свету, доктор, естественно, спросит: а при чем здесь бабушка? Важнее, как посмотрят на это родители. Рассказывать ветеринару сагу о нашем злополучном семействе, о беглянке-матери, о распутнике-отце и о бабушке, которая ненавидит животных? Нет уж, ни за какие коврижки! Она разочаруется во мне. Приняла меня за заботливого, ответственного человека, а на самом деле я достойна лишь жалости.