Одинокая птица (Мори) - страница 3

Объясняя мне эти премудрости, мать говорила о людях, нам не известных, пересказывала где-то вычитанные истории. Среди наших знакомых — будь то в Асии или в Кобе — разведенных пар не было. Но я-то знала, что мать имеет в виду не каких-то мифических персонажей, а нашу семью и исподволь готовит меня к будущим жизненным передрягам. Она давно решила, что рано или поздно расстанется с отцом.

Впрочем, мать до сих пор не открыла полной правды. Она ведь ни разу не сказала, что больше никогда не вернется. Целых три месяца она внушала мне, что уезжает ненадолго. О том, что она собирается оставить меня на произвол судьбы, речи не шло. Да и сейчас молчит — лишь выразила невнятное желание взять меня с собой. Я перестала расхаживать по комнате и посмотрела на нее. Мать разглаживала пальцами черную шерстяную юбку. Она брала с собой лишь два чемодана, но, как я заметила, все остальные ее вещи тоже были собраны и уложены в многочисленные коробки — деталь красноречивая. Даже поверь я сдуру в историю с немощным дедушкой, эти сборы выдали бы ее с головой. Неужели она принимает меня за несмышленыша? Вряд ли. Ведь она всегда отмечала мою сообразительность.

— Все-таки не надо меня обманывать, — пробормотала я.

Она взглянула на меня. Ее лицо вытянулось, в больших глазах светилась боль. На какую-то секунду мне захотелось взять свои слова обратно, извиниться перед ней, объяснить, что я не хотела ее обидеть — просто беспокоилась. Но я тут же взяла себя в руки. Нет, мать обязана сказать правду, как бы горька она ни была. Мы спокойно все обдумаем и найдем какой-нибудь выход. Я даже помогу ей упаковать вещи. А стоять столбом и притворяться, что самое страшное событие в моей жизни так и не произойдет, — хуже ничего не придумаешь.

Мама продолжала молча смотреть на меня. Лучше бы она заплакала. Я представила себе слезы на ее щеках и слова раскаяния: «Прости, что солгала тебе». Может, от этого мне бы и не полегчало, но все же… Хотя что сказать в ответ на ее извинения? «Ничего, я прекрасно все понимаю»? Но это ведь неправда. Ничего я не понимаю!

Так, в неловком молчании, мы созерцали друг друга. Когда раздался звонок во входную дверь, я чуть не подпрыгнула.

— Открываю! — завопила я, бросившись вон из комнаты.

На пороге стояла госпожа Като, ближайшая и давняя подруга матери. Сзади топтался ее сын Кийоши, облаченный в темно-синюю школьную форму. Оба не улыбнулись и даже не поздоровались. Госпожа Като, не мешкая, направилась в комнату матери. Не удосужилась даже снять зимнее пальто, перекликавшееся по цвету с ее поседевшими висками.