— А чего ты ожидала от ее письма? — не отстает он со своими нотациями и явно сердится.
— Не знаю, но зачем мне эти мелочи жизни и банальности?
Он покачал головой:
— Нельзя судить ее так строго. Ты сама знаешь, она чувствует себя одиноко. Почему же не проявить сочувствия?
Я собралась было ответить, что именно он и судит о людях слишком строго, но не успела — Кийоши уже сбежал вниз.
Спускаясь вслед за ним, я подумала: хорошо, что не сообщила ему о других подробностях из письма матери. О том, что, по ее мнению, христианина и буддиста можно по сути дела считать единоверцами. Кийоши пришел бы в ужас от такого кощунства. Пастор Като предположил бы, что вера матери недостаточно крепка. Да и госпожа Като была бы шокирована. Нет, что бы ни говорила мать насчет религий, я должна это хранить в тайне. Вообще в последнее время в моей голове скопилось много такого, о чем я никому не могу рассказать. Как бы ни были добры мои друзья, многое, о чем я думаю, недоступно их пониманию. Максимум, что они могут мне дать, дежурные слова соболезнования.
А меж тем на улице сияет солнце, заливая светом парковочную площадку, посыпанную белым гравием. Машин на ней почти не осталось. Наверное, в зале для прихожан, оборудованном на первом этаже дома Като, пьют чай несколько старичков. Когда мы с Кийоши учились в начальной школе, в нашу церковь приходили и другие дети. Их матери, как и наши, обратились в христианскую веру, будучи еще школьницами, во время войны. Но потом эти женщины перестали здесь появляться. Дети, естественно, тоже. С каждым годом прихожан у нас все меньше и меньше. В основном пожилые люди. Иногда бывает несколько старшеклассников и студентов колледжей, но через несколько месяцев они исчезают. На смену им приходят новые.
— Пошли, я провожу тебя, — кричит мне Кийоши.
«Не волнуйся — сама дойду», — хочется ответить ему.
Тогда он может подумать, что я признала его правоту, но из гордости не хочу в этом сознаться.
Кийоши уже выходит из ворот. Пожав плечами (что тут поделаешь?), я ускоряю шаг, чтобы догнать его.
С дорожки, вьющейся вдоль течения речки Асьи, видно, что река обмелела. Трудно вообразить, что здесь, как нам рассказывали на уроках истории, случались наводнения. Зимородок чиркнул по поверхности воды и скрылся из глаз. На холме проглядывает сквозь сосны наша старая начальная школа. Ее небольшие окна сверкают на солнце, фасад — кремового цвета.
— В моей новой школе в кабинет биологии вместе со мной ходит на занятия твоя соседка — Кейко Ямасаки, — говорит Кийоши, когда мы идем вдоль реки.