Как старший майор при этом взглянул на Видяева – это камни можно было сверлить! Федор Алексеевич лишь руками развел – вы что, я ничего!
– А если и так? – вдруг говорю я, и уже Кириллову – Александр Михайлович! Седьмого февраля сорок третьего – понятно? Грех – такого человека, для нашего флота, не сохранить.
Кириллов подумал – и кивнул. Но дальше – решительно взял инициативу в свои руки..
Да, авторы романов про попаданцев – вот никогда не считайте предков, дурее себя! Кто там говорил про футур-шок? Историей техники – поинтересуйтесь!
Ведь если вдуматься, 1940 год от 1920, отличался больше, чем к примеру, 2010 от 1990го! Авиация, от «альбатросов», по сути этажерок, до «мессершмиттов» и Яков – в сравнении с F-15, F-16, Миг-29, Су-27, стоящих в строю с конца восьмидесятых? Танки, от неуклюжих ромбовидных коробок до Т-34 – и поставьте рядом Т-72 и Т-90 ? Даже автомобили, ЗиС-101 и «Эмка» отличаются от «антилоп гну» начала века – все ж больше, чем «Лексус» от «копейки». Армейские радиостанции первой мировой, едва вмещающиеся в пароконную повозку – и знаменитый «Северок» два кило веса, почти транзистор по нашей мерке, образца как раз сорок второго.
Можно сколько угодно говорить про «отсталость» и «неэффективность» социализма. Но вот интересно – с чего это, как исчез СССР, так сразу во всем мире затормозился научно-технический прогресс; кроме электроники, все сводилось к мелким улучшениям. Что принципиально нового появилось в мире, после 1990 – сотовые телефоны и энергосберегающие лампочки?
А ведь мечтали когда-то – «еще бродили экспедиции в болотах Венеры, пробивались ракеты сквозь бушующую атмосферу Юпитера, и не была составлена карта Сатурна – а к звездам уже шли корабли, чтобы поднять алый флаг единого коммунистического человечества на неведомых планетах. Начало двадцать первого – легендарное и восхитительное время». Мечты – шестидесятых!
И журналы, «Техника молодежи» – собираемые еще моим отцом, с пятидесятых. Оптимизм, радость жизни, вера в лучшее завтра, в торжество науки – как все это все уменьшалось, сходило на нет, уже к восьмидесятым. Но тогда, в начале – верили безудержно, в торжество науки вообще, и советской в частности. «Нам нет преград, на море и на суше, нам не страшны ни льды ни облака» – это ведь было в умах, в это верили, этого ожидали! И – романы Беляева, умершего от голода в оккупированном фашистами Пушкине, в январе сорок второго – написанные в тридцатые. Был у него, кстати, и какой-то – про «телеуправляемую» войну: как сто человек, нажимая на кнопки, управляют тысячами самолетов и танков – такие теории, про «кнопочные» фабрики, города, армии, были тогда чертовски популярны. Так что Котельников не сильно удивился – увидев наш центральный пост: именно так это было – в том романе.