Если бы кто рассказал, я бы ни за что не поверил. Потому что такого не может быть. Я не верю в совпадения: минуту назад он даже не догадывался о существовании этого наречия. В тех краях три-четыре дня перехода, и тебя перестают понимать. И, пока не вернёшься в ставшее родным селение, и в самом деле становишься "немцом": немым, глухим и беспомощным.
Но он не просто понял язык. Он уловил суть песни, её ритм, и абсолютно точно, без всяких приближений, воспроизвёл заключительную строчку припева.
— Ты ведь немец, да? — он улыбался мне.
Глаза теперь были ясными, мимика и жесты приветливыми и дружелюбными.
— Да, чёрт подери! — я не решился спорить, — я — немец.
— Но не из Германии, — уверенно сказал он. — Скажи ещё что ни будь.
— А ведь я о тебе слышал, Иван. Это ты тот самый миллионер-полиглот, которому я консервированные лимоны нёс?
— Консервированные лимоны? — он нахмурился. Учитывая отсутствие бровей, выражение лица совершенно не соответствовало удивлённым интонациям: — Точно! — он захлопал в ладоши. — Австрия. Верно? Небольшой городок, нанизанный на автостраду, на высоком холме замок, нет, древняя крепость. Да и не холм, пожалуй, — гора. Река, мосты…
Я с ужасом ждал, что он назовёт мой родной Грац, но он обмяк, опустил плечи и сощурился на тлеющие угли угасающего костра. Мне вдруг стало холодно. Что судьба с нами вытворяет?! Всего десять часов назад я был отцом семейства и владельцем океанской яхты, дрейфующей у берегов Австралии. А теперь сижу с полусумасшедшим гением и участвую в лингвистических изысканиях на открытом воздухе. Без яхты и без семьи…
Да и ему, наверняка, не сладко: гений, "толмач от Бога", вместо тишины библиотеки, размеренной, налаженной жизни, вынужден сидеть у костра с неизвестным бродягой.
Вот только Грац… никогда его не считал "небольшим городком".
Утро выдалось хмурым и неприветливым. Холодный, шквалистый ветер прибоем давил траву, которая, едва успев разогнуться, тут же склонялась под его следующим натиском. Лохмотья серых туч проносились над головой, безуспешно пытаясь дотянуться до поверхности болота сиреневыми клочьями липкого тумана.
Было мрачно, сыро и холодно.
Василий, обхватив себя за плечи, внимательно следил за действиями Отто, который сноровисто развёл костёр, и повторил вчерашний трюк с чумпелем. Не сумев справиться с пережитым потрясением, Василий производил угнетающее впечатление великолепной, дорогой, но сломанной машины. Его огромная лысая голова временами раскачивалась из стороны в сторону, движения были скованы, мышцы лица расслаблены и неподвижны, разговор отрывочен и часто бессвязен.