Отто зарычал и рванулся в атаку. Острая боль в левой икре отрезвила его. Судорога схватила ногу и не отпускала. Кое-как выгребая руками, Отто держался на поверхности. Он подплыл к хвосту вертолёта и обнял его, прижавшись щекой к холодному металлу обшивки. Его разобрал смех. Какое-то время Отто ещё крепился, сознавая несвоевременность и даже опасность этого непрошеного приступа смеха, но вскоре, отфыркиваясь и отплёвываясь от воды, рискуя захлебнуться, он уже хохотал во всё горло.
Суток не прошло, как он нёсся по равнине прочь от этого вертолёта, а сейчас обнимает его, как мать родную. Стрелок вертолёта уже приготовил пистолет… И он был уверен, что вечером встретится со своей девчонкой, сходит с ней на танцы или в кафе… А может, у них были такие отношения, что и незачем куда-то идти, особенно если койка неподалеку. А теперь он там, внизу, и без своего пистолета. Лабиринты судеб, сходятся-расходятся, но всегда заканчиваются тупиком.
Это уже было не смешно. Почему-то стало не до смеха. Быстро приходя в себя, Отто увидел, что Василий стоит в опасной близости от воды.
— Отойди от края, — едва слышно прохрипел Отто. — Провалишься.
Судорога не отпускала, нога болела и ныла, будто скрученная стальными руками.
Василий послушно отошёл назад и вдруг спросил:
— Холодно?
Отто вгляделся в его лицо: никаких признаков шизоидной расслабленности!
— Свежо, — по старой привычке ответил Отто.
— Я могу помочь?
— Брось мне нож, — пуская пузыри, больше в воду, чем вслух, попросил Отто.
"Я же выбрался в прошлый раз, — уговаривал он себя. — Просто разрез нужно сделать с другой стороны…"
— Лови!
Бросок был точным. Нож по навесной траектории полетел к Отто, ударился о хвост вертолёта и соскользнул в воду. Инстинктивно дёрнувшись всем телом, Отто спровоцировал судорогу на другой ноге. Не обращая внимания на боль, загребая руками, он опускался на дно вслед за сверкающей полоской металла. И догнал её.
Стараясь не спешить, изогнулся, разрезал шнурки на ботинках, освободился от них и принялся терзать ногу уколами. Вскоре судороги отступили, теперь горели порезы.
Отто вынырнул. Он понимал, что это лишь отсрочка, и весьма короткая. Слишком долго он пробыл в ледяной воде. Сделав глубоких вдох, нырнул. Но теперь он плыл не к грунту, на дно, а под зелёный ковёр травы. Всё дальше и дальше от полыньи. Наконец, посчитав, что отплыл достаточно далеко, пропихнул пальцы сквозь "ковёр", прочно ухватился и воткнул нож в дёрн. Сделав небольшой, в полметра разрез, он попытался просунуть в него голову. Силы были на исходе, сдерживать последний, губительный вдох, казалось, уже не было возможности…