Он охотно жертвовал своими волосами, чтобы помешать слезам, готовым в любую минуту брызнуть из глаз Клары.
И она запускала ручонки в его густую спутанную шевелюру и дразнила своего старшего друга, как щенок, задирающий большую собаку.
Мамаша Луво издали наблюдала за происходящим.
Она говорила себе, что неплохо иметь эту маленькую няньку.
Пожалуй, можно оставить Виктора у себя до конца выгрузки. Еще будет время отдать его перед отходом баржи.
Вот почему вечером она ни словом не обмолвилась об отправке малыша и, досыта накормив его картошкой, уложила спать, как и накануне.
Можно было подумать, что приемыш, которого привел Франсуа, является членом семьи, а видя, как Клара, засыпая, крепко обнимает его за шею, нетрудно было догадаться, что девочка взяла его под свое покровительство.
Выгрузка «Прекрасной нивернезки» продолжалась три дня.
Три дня каторжной работы без отдыха, без передышки.
Но вот к полудню нагружена последняя повозка, и баржа опустела.
Буксирный пароход должен был прийти за нею на следующее утро, и Франсуа весь день скрывался под палубой, починяя обшивку. Его не переставали преследовать слова, которые вот уже три дня звучали у него в ушах:
«Отведи его к полицейскому комиссару».
Ох уж этот комиссар!
Обитатели каюты «Прекрасной ннвернезки» боялись его не меньше, чем действующие лица балаганного Петрушки.
Он сделался чем-то вроде буки, мамаша Луво злоупотребляла его именем, чтобы усмирить Клару.
Всякий раз, когда она произносила это страшное слово, мальчуган устремлял на нее испуганный взгляд — взгляд ребенка, слишком рано узнавшего, что такое страдание.
Он смутно понимал, чем угрожало ему это слово.
Комиссар! Это означало, что не будет больше ни Клары, ни ласковых слов, ни теплой печки, ни картошки! Вместо этого — возврат к мрачной жизни, к дням без хлеба, к ночам без кроватки, к пробуждениям без поцелуев.
Оттого-то накануне отъезда он и вцепился так крепко в юбку мамаши Луво, когда Франсуа дрожащим голосом спросил:
— Ну, так как же? Отвести его, что ли?
Мамаша Луво ничего не ответила.
Казалось, она подыскивала предлог, чтобы оставить Виктора.
Что же касается Клары, то она, задыхаясь от слез, каталась по полу, твердо решив довести себя до нервного припадка, если ее разлучат с новым другом.
«Женщина с головой» сказала значительно:
— Бедный мой муженек! Ты, конечно, по обыкновению сделал глупость. Теперь за нее надо расплачиваться. Ребенок привязался к нам, Клара без ума от него, всем нам будет тяжело расстаться с ним. Я попробую оставить его, но требую, чтобы вы все мне помогли. В первый раз, как Клара закапризничает или же ты напьешься, я отведу его к полицейскому комиссару.