- Поэтому я имею тебя, - прервал он меня.
- Порочно это или нет?
- Конечно да.
Я замолчала.
- Карола, неужели ты не видишь, что я погряз во лжи?
- Нет! - Но на самом деле я все понимала. Просто у меня никогда не хватало духу посмотреть на него как на семинариста, как на будущего священника. Мне становилось неловко от этих мыслей. И я чувствовала себя неуютно, когда вспоминала, что люблю будущего православного священника. Я ни одного православного христианина в жизни не встречала, не говоря уже о священниках… И я понятия не имела, во что они верят, как относятся к сексу и тому подобным вещам. Я знала только одно: их семинаристы голодают, у них нет ни зимних пальто, ни теплых ботинок. Однако это, надо думать, никакой связи с религией не имеет.
- Да. Да, зимние пальто, отсутствие денег, лицемерие. Да. Знаю, знаю, знаю. Но каждый раз, когда я захожу в эту комнату, каждый раз, когда протягиваю к тебе руки и обнимаю тебя, каждый раз, когда я занимаюсь с тобой любовью, у меня такое чувство, что я тону…
- Господь всемогущий, Милош! Неужели у тебя не возникает никаких сомнений по поводу догм, которыми тебя пичкают? Неужели ты и вправду веришь, что совершаешь грех, что я грешна, что эта комната грешна? - закричала я.
Он подошел к окну, распахнул его и уставился на проплывающую мимо баржу.
Я отложила в сторону кисть, которую все еще держала в руке. В комнате повисло молчание.
- Что я могу предложить тебе? Что я смогу дать тебе в будущем? Какие аргументы найду, чтобы оправдать себя, свои поступки? - Голос его доносился будто из далекого далека.
Когда это случилось? В мае, дождливым майским днем сорок девятого года. И вот сегодня я смотрю на реку Сену, самую романтичную из всех рек на земле. Смотрю на Сену и снова слышу его голос, думая о том, что даже тогда он казался мне ужасно далеким.
Такси довезло меня до рю Мейнардье. Я поискала глазами кафе на углу, в котором мы, бывало, встречались. Оно все еще там и почти не изменилось: никаких неоновых вывесок, никаких металлических излишеств, которые незаметно прокрались в этот город. На стенах - все те же открытки. Только человек за стойкой бара другой. Я заказала кофе и, как в былые времена, принялась рассматривать картинки. Теперь их стало гораздо больше; больше, чем я помню.
Я пошла вдоль каналов. Дома тоже казались прежними, за исключением пары-тройки новых да современной заправочной станции. Но в общем и целом все осталось по-старому. Вот магазинчик, где торгуют тропическими рыбами, червями и черепахами. А вот и три конских головы над мясной лавкой. Когда-то я даже делала с них наброски.