- Вам сколько лет, мадемуазель? - спросил он наконец.
- Двадцать один, месье. - Я изо всех сил старалась не рассмеяться.
- Двадцать один. Двадцать один. Как здорово, когда тебе двадцать один. Вы сумели отразить в картинах свою молодость, мадемуазель!
Я уставилась на него в полном замешательстве.
- Могу я предложить вам выставить этот портрет, - продолжил он, - или у вас имеются другие полотна, которые вам больше нравятся?
Тедди, который все это время переводил округлившиеся глаза с меня на Брюне, ответил первым. У меня язык к небу прирос. Тедди разговаривал с Брюне на равных, совершенно спокойно, как будто нисколько не сомневался, что мои работы придутся ко двору. Естественно, так и должно было быть, другой реакции мы и не ожидали. Я не смела поднять глаза на Милоша, хотя слышала, что он тоже говорил. Они назначили встречу на завтра, мы пожали друг другу руки, я даже сумела выдавить из себя «спасибо» и «до свидания», но все еще пребывала в состоянии шока, когда мы вышли на улицу.
Как только галерея исчезла из вида, Тедди издал боевой клич:
- Ему понравилось! Ему понравилось! Ты девятая, Карола, ты девятая представительница Америки!
Мы отправились прямиком во «Флер», вместе с картинами, и щедро угостились кальвадосом. Мне принесли бумагу и конверты, и я нацарапала две записки: одну Тору, другую Клоду, сообщая, что одну из моих картин приняли на парижскую выставку. И какую выставку! Девять американцев в Париже!
На следующий день Брюне приехал в отель, превознося до небес мой весьма оригинальный выбор жилья рядом со скотобойней. Здесь такие замечательные рестораны! Его позабавила и наша комната, и мой энтузиазм по поводу вида из окна. Некоторое время спустя я узнала, что он живет на набережной О'Флер с видом на Нотр-Дам. Представляю, насколько странным показался ему канал.
Но он был милым парнем и не стал заострять на этом внимание. Он выбрал три картины - две с каналами и тот самый портрет Милоша, который так заинтересовал его накануне.
- У молодого человека весьма примечательный череп. Он тоже художник?
- Нет, - ответила я.
- Чем он занимается? Студент конечно же?
- Да, но он недавно сменил профиль. Планирует поступить в Сорбонну, получить степень по литературе. А пока погряз в бюрократических проволочках.
- О да! Представляю себе. Гора бумаг, масса потерянного времени. Ужас, - вздохнул Брюне.
В каком- то отношении хозяин галереи был слишком хорош, чтобы быть настоящим. И все же он был само очарование. Сунув под мышку три громоздких полотна, он попросил меня заглянуть в галерею и занести автобиографию для каталога, потом ухитрился грациозно протянуть мне руку -снова эти движения танцора - и удалился.