Отель, в который мы переехали, располагался на рю Месье-ле-Пренс, неподалеку от рю Ра-сини. Комната была большая и очень милая, но слишком темная, чтобы заниматься живописью. Хозяйка предупредила нас, что мы можем пожить здесь только до пятнадцатого марта, потом нам придется съехать, так как за аренду уже уплачено вперед. Однако в данных обстоятельствах это не имело большого значения, поскольку рисовать я здесь все равно не могла. Нам следовало продолжить поиски более подходящего пристанища, а пока и это сгодилось.
Я с удивлением обнаружила, что денег нам катастрофически не хватает. Мы и раньше не слишком шиковали, но чтобы оказаться на грани - такого никогда не случалось. Тор ничего не присылал с самого Рождества, однако некоторое время мы держались за счет той суммы, которую я выручила за картины. От сбережений Милоша ничего не осталось, а за уроки русского языка он получал не так уж и много.
От Тора с самых праздников не было ни слуху ни духу, если не считать той единственной телеграммы, хотя я во всех подробностях расписала ему выставку. Это казалось мне очень странным, ведь обычно не я ему письма посылала, а он мне. Я даже не подозревала, что скоро порвется еще одно звено в цепочке - самое главное.
Одно за другим, звено за звеном.
Потом приехал Алексис.
Я сразу же поняла, что это он. Он появился на пороге нашей комнаты в отеле, обрамленный дверным проемом, в тусклом свете гостиничной лампы. Худой, застывший на месте, в полумраке он показался мне чуть ли не зловещим. Я улыбнулась и протянула ему ладонь.
- Вы, должно быть, Алексис.
Он небрежно пожал мне руку и направился прямиком в комнату.
- Я ищу Милоша. - Он огляделся вокруг.
Говорил он по-английски. Огромного роста да еще в черном длинном пальто - устрашающее зрелище. Густые черные волосы выбились из-под козырька. Нос прямой, орлиный, губы тонкие, правильные, но все время поджаты так, что почти не видны. Запавшие щеки чисто выбриты, но очертания бороды все равно заметны. Неизвестно почему, но мне вдруг вспомнились сербы из Сараево. Наверное, из-за глаз. Глаза - вот что наводило мысль о фанатизме. Сверкающие, холодные, словно кусочки сухого черного льда. Впервые в жизни мне стало по-настоящему страшно. Даже много лет спустя я не раз просыпалась от ужаса, увидев во сне эти глаза, пробивающие брешь в той защите, которую мы с Милошем возвели вокруг себя. Непримиримый крестоносец - вот кто такой Алексис.