Она задержалась на пороге, чтобы скинуть туфли, и прошлепала босыми ногами в коридор. На средней створке старинной резной ширмы, которая отгораживала крохотную прихожую от кухоньки, висело длинное зеркало. Взглянув в него, Блайт удовлетворенно отметила, что золотисто-каштановые волосы милыми кудряшками обрамляют ее сердцевидное личико, а щеки чуть порозовели от быстрой ходьбы. Карие глаза, опушенные густыми ресницами, смотрели ясно и весело, на чувственных губах все еще играла легкая полуулыбка, от которой на щеках появлялись трогательные ямочки.
Блайт часто говорили, что ей фантастически повезло с внешностью. Лицо сердцевидной формы и натуральные кудри, большие лучистые глаза и открытый невинный взгляд — вот предел мечтаний любой женщины. Иногда, и она этим виртуозно пользовалась, красота помогала Блайт что-нибудь заполучить или просто обратить внимание нужного человека. Например, ей часто прощали прегрешения и долги.
Но в большинстве своем люди превратно воспринимали ее красоту. Иные считали Блайт пустышкой, наивной легкомысленной симпатичной дурочкой, на уме у которой только развлечения да наряды. Мужчины сразу переходили от слов к делу, вероятно рассчитывая на немедленную взаимность глупой куколки, и пытались затащить Блайт в постель.
Однако Джас Тразерн не отвесил ей ни одного сального комплимента. Как странно прозвучали его слова «Ну конечно Блайт…», когда она назвала свое имя!
Да, это имя означает «жизнерадостная, веселая, счастливая». И что же тут плохого? Неужели Джас Тразерн не одобряет веселья? Или не верит в счастье?
Блайт подняла трубку и набрала номер родителей.
— В доме Дилейни поселился новый жилец, — сообщила она после обычных приветствий и, таинственно помолчав, добавила: — Одинокий мужчина.
— О! Хорошенький? — поинтересовалась на другом конце провода экспансивная миссис Саммерфилд.
— Скорее строгий…
— Ну? И это все, что ты можешь сказать о человеке?! — возмутилась мать. — Хорошо хоть теперь ты не будешь сидеть там одна-одинешенька. Может, мы приедем на уик-энд и познакомимся с твоим новым соседом?
— Не надо! — поспешила отговорить ее Блайт. — Он очень… замкнутый…
— Подумаешь! И сколько лет нашему отшельнику?
— Не знаю, на вид лет тридцать пять. Он так странно выглядит…
— Как?
Блайт с трудом подыскивала слова, чтобы передать свое впечатление:
— Ну… будто он очень несчастлив. И еще… мне кажется, он плохо питается.
— Одинокие мужчины всегда перебиваются сухомяткой, — авторитетно подтвердила мать. — Так ты хочешь его откормить?
— Да он даже «спасибо» за это не скажет! — с горечью воскликнула Блайт.