Маляренко сидел на лавке у ворот, прикрыв глаза, и, казалось, дремал. В голове его снова и снова крутилось воспоминание из далёкого детства. Он должен был идти с пацанами из своего двора драться с мальчишками из соседнего. Тогда все дружно высмеяли его дрожащие коленки, и даже лучший друг детства, Игорёк, презрительно отвернулся. На восстановление репутации после такого конфуза ушло три года. Вот и сейчас Иван ничего не мог поделать с собой — тело жило своей жизнью, совершенно отдельно от головы, и лишь чудовищным усилием воли мужчина давил дрожь и не давал стучать зубам. Потом противно заболел живот. Чувствуя, что ещё немного, и он опозорится, Иван неторопливо поднялся, громко зевнул и потянулся, лениво бросив Звонарёву:
— Присмотри.
Он приставил к забору копьё и, не спеша, вразвалочку, двинул к толчку.
"Железные нервы у парня. — Геннадьич нервно поёжился. — Я бы так не смог".
Единственным желанием Маляренко было не упасть — коленки подгибались сами собой.
— Идут! — страшным шёпотом сообщил вернувшийся из дозора студент.
— Так. Встали. Выходим, — голос офицера был сух и деловит. Шестеро мужчин подхватили оружие и по очереди стали протискиваться в узкую калитку. Как ни странно, после команды на выход, Иван совершенно успокоился и, шагая по знакомой тропинке к опушке леса, глазел на природу и усиленно дышал чистым и сладким воздухом степи. Вспомнились испуганные глаза жены — Алина, единственная из женщин, не плакала, а только стояла рядом и смотрела, как собирается её муж.
"Как же ей страшно, маленькой моей. Как у неё руки дрожали", — Маляренко скрипнул зубами — спокойствие сменилось злобой. Дикой, страшной, затмевающей разум, злобой. Планка у Вани моментально рухнула. Голова разом онемела, а перед глазами запрыгали цветные пятна. Вместо людей он видел лишь тёмные силуэты. Иван замычал. Народ шарахнулся от него в разные стороны.
— Братан, ты чего?
— Дядя Ваня?
— Убью-у-у-ю.
Маляренко, не глядя, сунул кому-то своё копьё и отобрал у Серого его здоровенную дубину.
— Д-дай.
Когда шедший позади Иван замычал и страшно прошипел "убью", у Николая волосы на голове встали дыбом. Да что там на голове — и на жопе тоже встали. А по спине табуном проскакали мурашки. Будущую драку Коля воспринимал именно как драку. Ну, помашем палками да кулаками, успокоимся и разойдёмся. Проучим уродов, да прогоним на хрен. Помахать кулаками Коля был не против. Даже "за". Всё ж какое-никакое развлечение.
Глаза друга пугали. Они горели безумным огнём и явно ничего не видели. Когда Иван выдрал дубину у Серого и, словно лось, ломанулся сквозь рощу, вождь понял — всё по-взрослому. Все планы позиционной войны при помощи щитов рухнули. Будет тупое мочилово.