Неожиданно Джеролд, а попросту Джерри, порывисто обнял Лору и поцеловал в губы. Это удивило ее даже больше, чем его раздраженный тон. Она оторопело смотрела, как он сел на заднее сиденье лимузина и хлопнул дверью. Джерри, молодой физик, начал работать у отца, когда ей было десять лет. За все последующие годы он ни разу не позволил себе даже повысить голос в разговоре с ней. А уж целовать — и подавно!
Лора повернулась к отцу:
— Что с Джерри? Он как будто не в себе!
Густав посмотрел на нее и чуть заметно улыбнулся:
— Возможно, он прикинул, чем обернется для него твоя стажировка в Корпусе мира.
— Не понимаю?
— Вижу, что не понимаешь, — согласился отец, покачав седеющей белокурой головой. — К твоему сведению, сессии НАТО длятся как минимум десять недель. Ты же, в случае успешного прохождения стажировки, можешь уехать гораздо раньше…
Резким движением головы Лора отбросила назад падавшие на плечи длинные тяжелые волосы. Направление, которое принимали прощальные напутствия родителя, ей не нравилось.
— Помни, доченька, что доктор Крамер, мой старый друг. Если у тебя возникнут какие-либо проблемы — не стесняйся и скажи ему. Он посадит тебя на первый же рейс и…
— О, папа, ты же обещал! Я сумею сама о себе позаботиться.
— Да, да, милая! Ты теперь совсем взрослая и свободна в своих поступках! — Густав, сам того не замечая, вдруг заговорил по-немецки. Хотя прошло вот уже более года, как родной язык прочно уступил место английскому, которым он, кстати, владел в совершенстве. — Не беспокойся, — продолжал он. — Доктор Крамер никому не скажет, что ты моя дочь. Я написал ему только потому, что в случае необходимости тебе будет трудно связаться со мной во время сессии.
— Густав, мы опоздаем на самолет! — напомнил Джеролд, высовывая голову из окна машины.
— Еще минутку! — откликнулся Нордхейм и, сделав ему успокаивающий жест рукой, вновь повернулся к дочери: — Ну, дитя мое, улыбнись мне на прощание и давай поцелуемся. Ты хочешь поспеть в Корпус мира, а я не желал бы опоздать на самолет.
Недовольство Лоры моментально исчезло. Ей даже стало немного не по себе от мысли, что при успешном окончании стажировки пройдет, возможно, не менее двух лет, прежде чем она вновь увидит отца. Во время ее стажировки Густав будет в Европе. И не вернется в США до окончания ее отпуска и отъезда в Южную Америку.
Им и раньше приходилось расставаться. Но на такой длинный срок — никогда. В Эквадоре же она и впрямь будет предоставлена самой себе. По крайней мере, первое время. Лора решительно не хотела пользоваться именем и влиянием своего отца. Хотя это значительно облегчило бы ей дальнейший путь.