— Мой бог, конечно нет! Но ведь быть императрицей — это… это… Это чудесно! Я бы устраивала роскошные приемы, пышные балы, я бы привлекла во дворец самых известных поэтов, музыкантов и художников, а сама стала бы их Музой. И потом… я ведь тоже могла бы любить, кого хочу. Императрице тоже все дозволено.
— Не совсем, ваше высочество, — усмехнулась Мария. — Женщинам, даже самого высокого ранга, дозволено все же меньше, чем мужчинам.
— А как же моя августейшая бабушка? И моя августейшая прабабушка Елизавета?
— Они были не просто императрицами, они были монархинями, самодержицами. И вести себя могли практически как мужчины. Но обратите внимание, ваше высочество, двор снисходителен к амурным увлечениям монархов, но втайне осуждает монархинь, если те увлекаются… Впрочем, вы еще слишком молоды для таких разговоров.
— Нынешнюю императрицу выдали замуж за моего брата чуть ли не в тринадцать лет, — надувшись, пробормотала Като. — И никто не считал, что она слишком молода для брака.
— Это было политическое дело, ваше высочество, к тому же, такова была воля вашей августейшей бабушки. Ранние браки — это не самое разумное. Ваша покойная сестра Александра…
— Кстати, гадалка ведь и ее смерть предсказала. Откуда она могла знать, что Александрину отравят?
— Это только слухи, ваше высочество. Палантина венгерская официально скончалась после родов.
— Вот именно, что официально! — фыркнула Като. — А правды мы все равно никогда не узнаем.
— Как знать… — загадочно обронила Мария. — Но довольно об этом. Вам пора спать, а не обсуждать все эти страсти.
— Ну, Мари, милая, ну расскажи еще что-нибудь. Не страшное. Ну, пожалуйста!
— Хорошо, только потом…
— Знаю: спать, во-первых, и никому не пересказывать услышанное, во вторых. Как всегда.
— Вот именно. А расскажу я вам про княгиню Голицыну, которой гадалка на балу предсказала смерть во сне. Очень несчастную женщину.
— Княгиня Голицына — несчастна? Да у нее есть все, чего только может пожелать женщина…
— Это так, ваше высочество, но… Есть женщины, которые при рождении получают все: красоту, ум, богатство, знатное происхождение. И несмотря на это лишены самого главного: обыкновенного женского счастья…
А начиналось все, как обычно. В 1780 году в одном из подмосковных имений у отставного кирасирского полковника Михаила Измайлова и его супруги Полины родилась дочь, получившая при крещении имя Евдокии. Так ее и звали бы люди постарше, а молодежь называла бы на французский манер — Эудокси. Но девочка предпочла зваться Авдотьей. Первое, но далеко не последнее проявление ее оригинальности.