— Скажи, чтобы уходил, — велела она, не поднимая головы. Девушка слышала, как Марио что-то негромко сказал, потом звякнул колокольчик — кто-то вышел. Перед ней лежали дневные газеты. Она не отрывала глаз от крупных заголовков. «Ринальди завтра повесят!» — кричал один заголовок. «Никакого милосердия к убийце проститутки!» — призывал другой.
На лестнице послышались шаги. На нижней ступеньке Марио помедлил, с беспокойством наблюдая за сестрой. Она принимала все слишком близко к сердцу и буквально обезумела от усталости. Кампания в защиту Лино Ринальди довела ее почти до сумасшествия. Портреты Марионетты появлялись во всех газетах, она давала интервью по радио, спорила с членами парламента в Вестминстере, писала бесконечные письма премьер-министру, новой королеве,[34] всем, кто мог прислушаться и изменить судьбу Лино. И все напрасно. Трудно было даже представить, что она сейчас чувствовала. Девушка вышла на публику, заставила себя говорить, оказалась храбрее многих и все равно ничего не добилась. Лино Ринальди должны были повесить на следующее утро в девять часов за убийство, которого он не совершал.
Марио подошел к столику и молча сел, взяв сестру за руку. Она с отсутствующим видом ответила на его пожатие, не отрывая глаз от газеты. Он заглянул через ее плечо. Нетта читала передовую статью в либеральной газете, ставящую под сомнение саму целесообразность смертной казни. Ему казалось, публикация служит сестре некоторым утешением, поскольку автор сочувствовал ее попыткам спасти Лино. Но горькой правдой оставалось то, что почти вся страна считала, что смерть Лино закономерна, — еще один негодяй получит по заслугам. Марио многие месяцы пришлось защищать сестру от нападок сторонников смертной казни, безумных выпадов тех, кто считал, что телесные наказания приносят пользу, сладкоречивых столпов общества, выступавших против засилья молодых и видевших в Марионетте еще один пример безмерной наглости молодежи. Ее лицо со шрамом, появившееся практически во всех газетах страны, только подтверждало подозрения этих законопослушных граждан: эта девушка, болтающаяся в Сохо среди подонков и преступников, аморальна, а этот уродливый шрам на ее лице — лишнее доказательство, что каждый получает по заслугам. Поэтому, дескать, нечего удивляться, что именно она возглавила кампанию за освобождение итальянского гангстера.
Марио незаметно оглядел стены клуба. Плакаты с итальянскими пейзажами сменили бесконечные вырезки из газет, касающиеся Лино Ринальди, начиная с ареста, суда, приговора и кончая апелляцией. «По желтизне газетной бумаги можно определить последовательность событий, — подумал он устало, — темножелтая и скручивающаяся — с сообщениями об убийстве Сильвии и аресте Лино в прошлом году, бледно-желтая и выгорающая — с новостями о приговоре, причем, на паре вырезок расползались темные пятна». Он вспомнил: это были следы драки, когда в клуб притащился пьяный и позволил себе пренебрежительное замечание насчет «ублюдков», которые получают, что заслужили. Марионетта тогда швырнула в него кофейником с горячим кофе, ошпарив ему руки и залив стену. Марио мрачно усмехнулся при этом воспоминании. Музыканты, друзья Нетты, схватили пьяного, втащили вверх по лестнице и без лишних церемоний выкинули на улицу, наказав не возвращаться, если жизнь ему дорога. Он с тех пор никогда сюда не приходил… «Странно, — неожиданно сообразил юноша, — музыкантов тоже не видно в клубе после того события».