Мэгги подняла глаза, в которых застыли ужас и растерянность, вызванные трудностью принятия решения.
Еще немного, еще один довод, лихорадочно думала Кэтрин, желая помочь несчастной женщине.
— Вы же не хотите предать последнюю волю миссис Браун? — нашлась наконец Кэти.
Мэгги недоуменно посмотрела на девушку, не понимая, что та имеет в виду.
— Наша хозяйка написала завещание, — сообщила она, вспомнив, что незадолго до случившегося к миссис Браун приходил нотариус.
— И что же в этом завещании? — наивно спросила Мэгги.
— Я не знаю, что написано в завещании, — ответила Кэтрин, понимая, что ее последний довод был правильным. — Но я знаю, что миссис Браун сама распорядилась своим состоянием. И мы с вами не имеем права даже обсуждать ее волю, а тем более принимать какие либо решения. Какие бы благородные помыслы ни руководили нами.
— Вы правы, мисс Сарпл. Я сейчас все расскажу, — тихо проговорила Мэгги, как будто сразу успокоившись.
Кэти пошла к двери, приглашая сиделку следовать за ней. У порога Мэгги обернулась и страдальчески посмотрела на миссис Браун.
Когда они вернулись в гостиную, Гарри с интересом посмотрел на торжествующее лицо Кэти.
— Что-то вы очень долго, — недовольно пробурчал шериф. — Мы уже хотели идти за вами…
Кэтрин усадила успокоившуюся Мэгги на свой стул, а сама села на подоконник, на котором до нее сидел Гарри. Сейчас он стоял у камина и следил влюбленными глазами за Кэти. Девушка почувствовала его взгляд, и ее завядшая было душа вновь расцвела под флюидами его мощной мужской энергии. На какой-то момент Кэти забыла о том, что последовало за той ужасной ночью. Из ее памяти на мгновение выветрилось его предательство, нежелание помочь, снобистское отношение к сиделке, которая подозревается в краже. Она устремила свои карие глаза на любимого, и бархат ее взгляда вновь обласкал его. От неожиданности Гарри оторвался от камина и сделал шаг к девушке. Но она отвела глаза.
От нее опять повеяло холодом, обида и разочарование сменили эмоциональный порыв. И все же надо отдать должное чувству справедливости, всегда отличавшему Кэти. Она подумала, что, наверное, можно было бы менее жестко судить человека, на которого в одно мгновение обрушилось самое ужасное — безумие матери, кража в доме и вероятная причастность к этому его любимой.
— Я слушаю вас. — Голос шерифа вернул Кэти к реальности происходящего.
Его фраза была обращена к Мэгги, которая смотрела на Кэти в ожидании помощи от нее.
— Мэгги, расскажите, пожалуйста, мистеру Бронски, — быстро собралась Кэти, — кто велел вам совершить то, что вы совершили в ночь на второе августа.