Перебежала дорогу, ворвалась на подворье соседей. Анна стояла на крылечке, держа на руках младенца, закутанного так, что он казался большим мохнатым шаром.
– Стешка наша где? – выдохнула Агафья, но у Анны сделались от удивления большие глаза:
– А пошто ты у меня ищешь, тетенька Агафья? Я ее и в глаза не видела ни нынче, ни вчера!
Агафья выметнулась вон с соседского двора, пробежалась по другим соседям, переполошила народ – и только тогда вспомнила, как осекся на мгновение один из скакунов, только тут поняла простую и пугающую истину: да ведь всадники утащили ее сноху с собой! Подхватили на коня на полном скаку – и были таковы!
Агафья едва не обмерла от ужаса: как расскажет такое Егору? Он должен был воротиться только завтра – подрядился с мужиками лес валить на новые хоромы для недавно заявившегося в Калугу государя Димитрия, которому, рассказывали, крепко прищемили хвост в Тушине, вот он и приполз зализывать раны в еще преданную ему Калугу. До государей Агафье дела никакого не было ни раньше, ни теперь, провались они хоть все вместе, хоть по отдельности в преисподнюю. Стешка пропала – вот это горе, вот это беда! Случалось, увозили к себе лиходеи красивых девушек, но ведь это всегда приключалось с кем-то незнакомым. А тут со сношенькой, пусть и не шибко радивой, не больно-то любимой, а все же…
Да ведь Егорка с ума от горя сойдет!
Он и вправду едва не рехнулся, услышав про исчезновение жены. Главное, совершенно непонятно, где искать пропавшую! Куда ее завезли? Кто те лиходеи, которые ее похитили? Господи, хоть бы уж поскорее натешились да выгнали, хоть бы живую оставили, а не то сунут под лед – и с концом!
Шли дни. Егорка и его матушка почти не спали, вскидывались на каждый шум и шорох, ожидая во всякую минуту Стешкиного возвращения, но постепенно поняли: ждут того, что никогда не сбудется. Никогда! И сбыться не может!
Пропала она. С концом.
Сначала Стефка думала о себе именно так: пропала-де, с концом-де! Она свету белого невзвидела, когда мимо пронеслась конная ватага, обдавая брызгами снега, грязи, запахом разгоряченных конских крупов, гиканьем и разбойничьем посвистом. Отвернулась было к забору, чтобы защитить лицо, но в тот же миг услышала над ухом дыханье запаленного коня, потом чей-то громкий смех, потом сильные руки схватили ее за бока, приподняли – и она не успела ахнуть, как оказалась перекинутой через седло. Лука больно уткнулась в живот да еще врезалась все сильнее и сильнее при стремительной скачке. Стефка почти лишилась сознания от боли и даже не сразу смогла понять, что конский скок закончился, что ее снимают с седла во дворе каких-то хоромин с высоким крыльцом, рядом хохочут мужики разбойничьего вида, чьи-то руки непрестанно тормошат ее, грубо лапают, а незнакомый голос участливо спрашивает: – Да ты жива ли? Сомлела, что ли? Эй, красавица!