Пани царица (Арсеньева) - страница 178

Да, в этом звании черпала она силы: она царица не по мужу, кто бы он ни был, а по коронации, по двойной присяге!

Но тут по самолюбию и чаяниям Марины был нанесен новый удар. До Тушина дошли слухи, что в ставку Сигизмунда направилась депутация от московских людей, готовых к переходу на его сторону и принятию его в качестве короля. Среди них было много тех, кто поддерживал Димитрия, кто присягал ему: Михайло Глебович Салтыков и сын его Иван, князь Василий Мосальский-Рубец, Юрий Хворостинин, князь Федор Мещерский, дьяк Иван Грамотин и другие дворяне и дьяки, числом сорок два. После прибытия посланцев поляки решили, что завоевание Московии совершено без боя… В разговоре с посланниками король снисходительно упомянул, что Марине Мнишек, как жене бывшего на престоле первого Димитрия, он готов сохранить какую-нибудь часть Московского государства – ту, что сочтут нужным уступить ей бояре…

По получении этих известий она едва не сошла с ума. Одна, покинута, не ведает, что делать дальше…

Табор продолжал волноваться. Предводители, которые были родом познатнее, уже настроились отречься от Димитрия, тем паче что он их сам покинул. Но Димитрий был необходим тем шляхтичам, которые вышли из отечества, где потеряли собственность или не имели ее и хотели нажиться на завоеванной Московской земле. Нужен был он и тем, кто не думал о собственности, а просто хотел пожить весело и вольготно, потешить саблю свою, напоить ее вражьей кровью и показать воинскую удаль. В этом они более надеялись на самозванца, чем на своего короля. Кроме того, в войске Сигизмунда нужно было подчиняться дисциплине, а в войске тушинском царила полная свобода, тут даже Димитрия можно было порою послать по матушке – и ничего тебе за это не будет. Жаль им было своевольного, веселого житья в Тушине!

Барбара, всегда бывшая в курсе всех дел, передавала это Марине и рассказывала, что очень шумят донцы, которые никому не верят и даже выступают против своего атамана Заруцкого. Часть их хочет уйти под Смоленск, к Сигизмунду, часть думает, что не надо покидать Димитрия.

И тут грянуло его послание…

Димитрий жаловался на коварство польского короля, называл его виновником своих неудач, обвинял в измене своих московских людей и в предательстве – служивших ему польских панов, особенно Рожинского, убеждал шляхту ехать к нему на службу в Калугу и привезти его супругу-царицу. Он предлагал тотчас по 30 злотых на каждого конного, подтверждал прежние свои обещания, которые должны исполниться после завоевания Москвы; припоминал, что он прежде ничего не делал без совета со старшими в рыцарстве, так будет и впредь. Димитрий требовал казни Рожинского или хотя бы изгнания его, избрания нового гетмана. Виновных в измене московских бояр и дворян он требовал привезти к нему в Калугу на казнь.