Вдобавок пришло радостное известие о взятии Можайска, несколько месяцев находившегося под властью поляков. Можайск, можно сказать, сам свалился в руки русским, потому что воевода, поляк Михайло Вильчек, сдал город без боя и уехал в Москву, за что получил от Шуйского сто рублей.
Глядя на счастливое, благодушное лицо царя Василия, никто и заподозрить не мог, какая черная зависть и злоба терзают его денно и нощно.
Разумеется, он узнал о станице из Рязани от Прокопия Ляпунова, узнал об отказе Скопина-Шуйского даже разговаривать с выборными, однако не поверил его скромности и чистоте намерений. Первое дело, Василий Иванович вообще никому не верил, даже себе, отсюда и проистекала его привычка клясться по поводу и без повода, когда надо и не надо. Второе – он в отличие от Делагарди многое знал о своем удалом родственнике, видел его всяким, во всяких положениях и понимал, на что способен князь Михаил, когда речь идет о его выгодах. От него чего угодно можно было ожидать: как самозабвенного служения, так и откровенного предательства. Если Скопин-Шуйский сейчас не подыскивается под своего государя, это вовсе не означает, что он мысленно не примеряет на себя Мономахову шапку. Василий Иванович давно уже ревновал к славе своего родственника, да его еще подзуживал брат Димитрий Иванович, завидующий доблести и удачливости Скопина-Шуйского как полководца. Димитрий беспрестанно ныл, что князь Михаил самовольно отдал шведскому королю Корелу с областью, как бы забывая, что без этого шведские войска не вошли бы в Россию, хотя были ей жизненно необходимы. Да и не нужны были подзуживания царю Василию – Скопин-Шуйский и без них стал костью в горле. Торжественные встречи, беспрерывные знаки народного расположения показывали, что народ с каждым днем все более хочет видеть царем именно Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, а это могло быть только с низвержением государя Василия Ивановича.
Шуйский призвал к себе князя Михаила и изъявил ему свои опасения. Полководец принялся уверять, что ему и в голову не могло прийти ничего подобного, что он и не помышлял о государственном перевороте. Василий Иванович только головой качал, вспоминая, сколько раз он сам на голубом глазу уверял Бориса Годунова и Димитрия в своей безусловной преданности! И где они теперь, Годунов и Димитрий?
А эти упорно ходившие меж боярами слухи, Скопин-де Шуйский втайне доброжелательствует польскому королю, и, если войско Сигизмунда поспешит к столице, оно найдет в князе Михаиле верного союзника?..
Во князе Михаиле !
Царю никак не давало покоя имя Скопина-Шуйского: Михаил.