Винни шла по мокрой после дождика мостовой перед музеем и увидела Фреда: пристроившись у стенки, под карнизом, он ел бутерброд. Сначала Винни подумалось, что холостяку, живущему на приличные отпускные, нет нужды так экономить. То ли он не желает отрываться от работы больше чем на несколько минут, решила Винни, то ли, что более вероятно, билеты в театр, цветы и дорогие обеды для Розмари Рэдли сильно подточили его банковский счет.
На красивом лице Фреда застыло тоскливое, голодное выражение, и при виде Винни он не слишком повеселел. Он усадил ее рядом с собой на дощатую скамью, но в ответ на слова Винни о чудесном деньке лишь промычал что-то, хотя картина перед ними была как на рекламе «Бритиш Эйр»: небо в пушистых облаках, деревья зеленеют юной листвой, будто усыпаны блестящими конфетти, полупрозрачная дымка над площадью пронизана радужными лучами.
— Все у меня хорошо, — заверил Фред, когда Винни поинтересовалась его делами, но по его голосу чувствовалось, что все как раз наоборот. — Вы, наверное, уже знаете? Мы с Розмари расстались.
— Да, я слышала. — Винни не стала уточнять, что эта новость известна всем ее лондонским друзьям, не говоря уж о журнале «Прайвит Ай». — Понимаю, она расстроилась оттого, что вам так скоро уезжать.
— В том-то и дело. Но ей кажется… она так себя ведет… можно подумать, я ее предал. — Фред сердито мял бумажную обертку от бутерброда. — Думает, мне стоило только захотеть и я без труда остался бы. Но ведь это, черт побери, не так! Уж вы-то знаете!
Винни безоговорочно согласилась. Своим отказом преподавать на летних курсах Фред подвел бы и разозлил очень многих в Коринфе. Винни стала перечислять этих людей по именам и должностям.
— Ни к чему, — перебил ее Фред. — Я ей все это уже объяснял. Розмари замечательная женщина, но она просто-напросто не слушает. Если ей не нравится то, что ты говоришь, — она, извините, не слушает, хоть ты тресни.
— Понимаю.
— Господи, да я бы остался, если б только мог. Я ее люблю, и Лондон тоже люблю, — воскликнул Фред, роняя крошки бутерброда с арахисовым маслом. — Даже не знаю, что тут еще сказать.
— Понимаю, — повторила Винни, разделявшая его любовь к Лондону. — Уезжать всегда тяжело. По себе знаю.
— Боже, что она вбила себе в голову? У нас на этот месяц было столько планов, мы взяли билеты на фестиваль в Глиндбурне… Я никогда не говорил, что останусь в Англии навсегда и все такое прочее. Не лгал ей. Я ей давным-давно сказал, что в июне должен уехать, — видит бог, сказал. — Фред тряхнул головой, пригладил темные волнистые волосы — жест получился и озадаченный, и в то же время уверенный. Винни впервые заметила в нем ту же черту, что и у Розмари Рэдли: как и многие очень красивые люди, они убеждены, что могут распоряжаться всем, чем угодно, в своей жизни. У обоих это еще сильнее бросается в глаза потому, что сами они об этом не задумываются, а Фред, возможно, вовсе не сознает.