— Спасибо, — хором сказала вся троица.
— За помощь, — добавила леди Гледди Ачимури.
— За такую прекрасную гостью! — воскликнула Хелви.
«За доверие», — подумала Хейлах. Но вслух говорить не стала.
Я оставил их и отправился в подвал. Потому что даже будь у сногсшибательной леди Гледди Ачимурри дюжина сестер-близнецов, и вплети они в свои разноцветные косы поющий Умпонский мох и живых арварохских хубов, им все равно не удалось бы отвлечь меня от главного дела жизни. То есть, от Шурфа Лонли-Локли, сидевшего сейчас в Незримой Библиотеке, под завязку набитого новыми знаниями и, возможно, ответами на некоторые мои вопросы. И, кстати, ничего не жравшего, как минимум, со вчерашнего вечера. Даже если у библиотекарей-призраков припасены какие-нибудь специальные незримые бутерброды, вряд ли это подходящая пища для живых людей. Поэтому я прихватил с собой кувшин камры и единственный несладкий пирог, каким-то чудом оказавшийся на столе.
В подвале было сумрачно, тихо и пустынно. И, как назло, ни одного призрака. Даже мой добрый приятель Гюлли Ультеой не спешил мне навстречу. Еще бы, подумал я, у них теперь есть идеальный читатель, воплощенная мечта любого библиотекаря, живого, или мертвого. Зачем отвлекаться на всяких проходимцев.
Однако оставлять все как есть я не собирался. Если уж явился сюда с миллионом вопросов в голове и пирогом за пазухой, назад не поверну.
— Эй, я тут! — громко крикнул я.
Ответом мне было гробовое молчание.
«Хорошенькое дело, — подумал я. — Получается, заклинание надо вспоминать? Этого… ну как его… Куэйи Ахола. Ох, оно же длиннющее такое! И даже если действительно само себя произносит, начать-то с чего-то все равно надо…»
Впрочем, вместо первых слов заклинания я вспомнил о существовании Безмолвной речи. Что в данном случае было гораздо полезней. Я послал Шурфу зов и начал с довольно бестактного вопроса:
«Ты еще хоть где-нибудь есть?»
«Безусловно, — тут же ответил он. — А почему ты сомневаешься?»
«Потому что я пришел в подвал. И никто не бежит мне навстречу, радостно размахивая руками».
— Прости, Макс, — сказал он, как ни в чем не бывало выходя из совершенно гладкой стены. — Я, как мне свойственно, несколько увлекся чтением. И, боюсь, господа библиотекари заразились моим энтузиазмом. А что, уже утро?
Этот вопрос меня натурально убил. Никогда прежде я не встречал человека с таким безукоризненным чувством времени, как у Лонли-Локли. Он в любой момент мог сказать, который час, с точностью до минуты, не потрудившись даже покоситься на хронометр. И тут вдруг — «а уже утро?». В полдень-то.