Камп поморщился.
— Да, ты иногда выкидываешь номера. Большой был скандал?
— Она попросила меня развестись с ней, — признался Шон.
— И ты отказался?
Услышав такой нелепый вопрос, Шон закатил глаза.
— Конечно, отказался! Я и не помышлял о разводе.
Камп несколько минут задумчиво барабанил пальцами по столу, а потом откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, словно ставил диагноз пациенту.
— Ты все еще думаешь, что она лжет насчет твоего отцовства? Ребенок не твой? Значит, она уже имела опыт?
Шон вспыхнул и отвел взгляд.
— Возможно.
— Что значит — «возможно»?
— Но девственность можно разыграть! — будто оправдываясь, заявил Шон. — Мне ли не знать — я ведь вырос в борделе.
— Вот дурак! У тебя что, никогда не было невинной девушки?
— Откуда мне было ее взять? — проворчал Шон. — Во всем Лондоне вряд ли можно отыскать такую.
— Но ты ее любишь, даже не пытайся это отрицать, а то скомпрометируешь мои аналитические способности.
— Я и не стану отрицать, это правда. — Шон опустил голову на руки. — Камп, мне уже все равно, что она сделала. Я хочу ее вернуть любой ценой, и пусть она врет сколько угодно.
— А как же ребенок? Ты же будешь его презирать, как и любой мужчина на твоем месте.
Шон снова вышел из себя:
— Ребенок здесь ни при чем!
— Но он будет носить твою фамилию, — напомнил ему Кампион.
— Подумаешь, фамилия!.. Мне дали ее проститутки! Я ее сохранил исключительно назло деду. Невелика ценность!
Камп схватил Шона за руку и сжал ее.
— Тогда езжай за ней, Шон. Убеди в том, что любишь ее, несмотря ни на что, и что признаешь ребенка, чей бы он ни был. Вот тогда она и попросит у тебя прощения. Лора просто боится, но мне кажется, что она тебя любит. Ну как, ты сделаешь это?
— Сразу же после следующей кружки, — пообещал Шон, широко улыбнувшись Кампу в благодарность за совет. — Я угощаю.
Лора смотрела вниз, на искрившийся инеем пейзаж. Ей вдруг захотелось выпрыгнуть из окна. Впрочем, если она переломает себе ноги, толку от этого не будет. Лора опустила занавеску. Вот уж никогда не думала, что станет пленницей в собственном доме. Однако вчера она перестала считать Мидлбрук домом. Это произошло сразу, как только она вышла из экипажа. Вместо объятий Лэмдин встретил ее мрачным взглядом. Оказалось, отчим тоже в поместье. Она спросила, почему нет мамы, но не получила ответа.
— Лучше бы ты не приезжала, — шепнул ей Лэм.
Лора всю ночь не спала, думая о том, когда же произойдет новая семейная ссора. Первая случилась сразу после ее приезда и закончилась заточением ее в комнате и лишением ужина. Очевидно, наказание распространялось также на завтрак, обед и чай, потому что следующий после ее приезда день уже клонился к вечеру. Может, он захотел уморить ее голодом, чтобы принудить к подчинению?