Кавалерист-девица пожала плечам:
— Перепутать мог. Перо по бумаге скользнуло.
— Мог, конечно, — Мурка нехорошо оскалилась. — Или он, или другой кто. В документах там такая путаница, что десять трибуналов не разберется. Но это бумажки, дунь — и улетят. А знаешь, как его дома называют? Думаешь, Владимиром? Жена и вправду Володей кличет, а для остальных он, между прочим, Николай!
Зотова медленно встала. Николай Ульянов… И об этом слыхать приходилось. «В Самаре в 1891-м году умер и был похоронен молодой человек, его однофамилец. Но звали его иначе — Николай, Николай Иванович Ульянов.» Товарищ Ким, если ему верить, лично проверял.
— Я ведомость видела, — продолжала Климова. — Денежную, где расписываться нужно. Так в ней…
Ольга резко выдохнула:
— Хватит! Поняла, впредь умнее буду. Спасибо, Маруська, ты и вправду — подруга верная.
Улыбнулась, на дверь кивнула:
— Наташку зовем?
Мурка покосилась на перегородку, наморщила нос.
— Погоди! А то снова твоей Лилит придется уши пальцами закрывать. Некоторая часть народа, между прочим, интересуется и вопросы задает. Вроде бы товарищ Полунин, заместитель твой, не только служебный интерес имеет. Я это к тому, что мы с Мишей день свадьбы намечаем, так может, нам вчетвером в ЗАГС сходить? Знаешь, как сейчас поют?
— Заплати три рубли гербового.
Нынче без волокит,
Лишь перо заскрипит
И счастливая пара готова.
С чувством спела, во весь голос. Из-за перегородки послышалось изумленное «Ай!». Зотова и сама не без труда поймала отпавшую челюсть.
— Кто?! Саша Полунин? Охота людям пустое болтать. Хороший он парень, и другие не хуже. Только этого, подруга, мало.
Упала на стул, отвернулась, губу закусила.
— Раз в жизни такое бывает, не повторяется. Встретила я одного — уже после фронта, в Столице. И всё — насмерть, свет белый без него черным казался. Без толку только. Он женат, при хорошей должности, с дипломом университетским. А я кто? Девка эскадронная в гимнастерке и старых галифе… Вот и отправили рабу божью в психбольницу до полного вправления мозгов. С тех пор и отрезало. Я и друзей нахожу с трудом, а большем даже не думаю. Потому и завидуя тебе, Маруська, что сердце имеешь горячее. А меня не зря Селедкой прозвали. Какая у рыбы-селедки любовь может быть?
Климова, резко вскочив, сверкнула глазами, явно собираясь возразить. Не успела. За дверью, ведущей в коридор, послышался шум, чьи-то негромкие голоса…
Стук — три удара по дереву. Тук… тук… тук…
— Соседи, видать!
Ольга медленно встав, заставила себя улыбнуться:
— Так некоторой части народа и объясни, можно без подробностей. Пусть на ком другом упражняются.