Господин Чопхел Ринпоче наставительно поднял к самому небу худой длинный палец и что-то негромко проскрипел. Толмач в желтой накидке поспешил с переводом:
— Мудрость не терпит суеты. Терпение — не только величайшая добродетель, но и верная дорогая к сокровищам знания, святости и спасения.
Иван Кузьмич Кречетов молча воззрился на посольский перст, затем перевел взгляд на невозмутимого товарища Мехлиса. Оказывается, не только посланцам ЦК дозволено пальцами тыкать. Надо бы еще подсказать толмачу насчет «ибо».
— Вы, люди Запада…
— Мы — коммунисты! — резко дернул губами Лев Захарович. Толмач немедленно отозвался негромким шелестом. Господин Ринпоче, выслушав, позволил себе еле заметную улыбку:
— А разве вы не считаете, что марксизм вобрал все лучшее, что создано человечеством? Но ваши учителя не были знакомы с учениями Востока, ваш путь — западный. А Запад молод, горяч и нетерпелив. Поэтому начните с малого. Вот, скажем, самый простой коан…
При слове «коан» товарищ Мехлис издал странный звук, отдаленно напоминающий рычание. Иван Кузьмич, напротив, благодушно кивнув, поудобнее перехватив кружку с душистым зеленым чаем. Вечерняя беседа у костра начинала ему нравиться.
— Учитель спросил ученика: «Как звучит хлопок одной ладонью?» Но учтите, для постижения всей мудрости этого коана требуется очень многое. Прежде всего, надо постичь душевное состояние учителя…
Мехлис поморщился.
— Товарищ Кречетов, не откажите в помощи. Разрешите вашу ладонь…
Иван Кузьмич еще не успел ответить, а его кисть оказалась сжата твердыми комиссарскими пальцами. Негромкий хлопок — Мехлис легко шлепнул одолженной ладонью по собственному предплечью.
— Благодарю!
Разжал пальцы, поднес кружку ко рту.
— Еще вопросы будут, гражданин Ринпоче?
Желтые монахи, безмолвно сидевшие у костра, многозначительно переглянулись.
Визит господина посла был уже не первый. Еще в Пачанге, сразу же после возвращения из пещеры Соманатхи, товарищ Кречетов честно доложился «сотоварищу по посольству». Подробности оставил при себе, но факт знакомства с таинственным товарищем Белосветовым не утаил. Иван Кузьмич ожидал всякого, если не обиды на то, что с собой не взяли, то подробных расспросов. Случилось иначе. Господин Ринпоче заявил, что ему требуются уединение и сосредоточенность для постижения случившегося, после чего поспешил откланяться, оставив «сотоварища» с открытым ртом.