— Я знаю, знаю.
— А если я забеременела?
Бишоп повернулся. Лицо Лауры выражало уже не потрясение, а откровенную тревогу. Он был готов принять все: крики, слезы… Упреки, которые заслужил.
Молодая женщина шагнула к нему:
— Ты знал… всю неделю… ты знал! И занимался со мной сексом?
— Любовью.
— Хотя знал об амнезии.
— Но ведь ты сама хотела быть со мной, разве не так?
Ее лицо скривилось, как будто она глотнула чего-то кислого.
— Развод, Сэм. Ты помнишь такое слово? Мы больше не женаты.
— Были женаты всю последнюю неделю.
Зарычав, Лаура отвернулась от него, но он схватил ее за руку и развернул лицом к себе:
— Скажи, разве ты не любила меня вчера вечером? И накануне? И за день до этого?
Голова Лауры дернулась.
— Это нечестно.
— Мне сейчас не до честности. Я забочусь о тебе. Лаура, я забочусь о нас.
Слезы текли по ее щекам. Она судорожно вздохнула и более спокойно сказала:
— У тебя странная манера показывать это.
Бишоп отпустил ее:
— Даже сейчас, когда ты была готова услышать правду, пришлось трудно. А что произошло бы, если бы я в первую же ночь честно и жестко изложил факты? Ты хотела бы этого?
Она вздернула подбородок:
— Да.
— Да?!
Лаура подошла к окну и долго смотрела вдаль. Потом призналась:
— Нет. Но ты мог уйти из больницы, выяснив, что я почти не пострадала.
— Или, когда позвонила твоя сестра, вообще мог отказаться приехать.
Лаура крутила прядку возле уха:
— И ты повез меня к доктору Четвин. И взял выходные. Это удивительно, поскольку ты ненавидел меня.
Как ей доказать?
— Я никогда не ненавидел тебя, Лаура, я хотел все решить.
— Мне жаль, но у тебя это не очень получается.
Бишоп безрадостно усмехнулся:
— Знаешь что? Если желаешь меня обвинять — вперед. Я не возражаю.
— Не слишком поздно?
— Вовремя.
Интересно, что она еще задумала?
— Зачем ты это делал? — наконец спросила Лаура. — Зачем занимался со мной сексом… любовью… без защиты, если мы уже больше года живем врозь? Ведь все давно закончилось.
— Последняя неделя доказала, что это не так. Я начал надеяться, что все еще можно уладить.
Лаура поджала губы и отвернулась к окну, как будто испугалась, что Бишоп опять увидит ее слезы. Он подошел ближе:
— Скажи, о чем ты думаешь?
Она тяжело вздохнула:
— У меня появилась совершенно безумная, мазохистская идея. Я хочу…
— Забеременеть? — договорил за нее Бишоп.
Молодая женщина, беспомощно кивнула.
Он мгновенно преодолел оставшееся между ними пространство и обнял ее за талию. А потом улыбнулся — тепло и обнадеживающе:
— Мы это решим.
— Однажды ты это уже говорил, — с сомнением заметила Лаура.
— Знаешь, когда ты лежала в больнице, твоя сестра заявила, что это, возможно, еще один шанс для нас.