– А ты мое не трогай!
Слова были какие-то всё не те. Словно из сериала, кем-то написанные.
– Хо-хо! – пронеслось над головами.
– Девки! Жги!
Радостно заулюлюкал десяток голосов.
Ира зажмурилась, сжавшись. И вдруг стало легко и светло. Все закончилось.
Щукин с Митькой держали Ленку за руки. Веселый Максим хохотал, его кудрявая башка пряталась за плечом высокого Димки. Девчонки охали.
– …азие! – долетело до Иры.
Она осторожно выглянула из-под рук.
– Девочки! Как вы можете! – пылала праведным гневом химичка.
– Дура! – оставила за собой последнее слово Курбанова. – Ты еще пожалеешь! Никто с тобой разговаривать не будет!
И стала продираться сквозь толпу одноклассников к выходу.
Ира медленно встала. Болела спина. На парту она, что ли, упала? Локоть тоже отбила. Воздух из груди выходил с хрипом – Ленка ухитрилась ее здорово ударить. И еще что-то было с лицом, потому что левая часть странно себя ощущала. Как при уколе анестезии у зубного врача. Улыбка сводила мышцы, кривя губы. Хотелось помочь себе руками, чтобы лицо не исказилось в неправильной судороге.
– После уроков классный час! – монументально сообщила химичка и зацокала каблучками на выход.
Народ стал быстро расходиться. Ира отлипла от парты, на которую всю короткую учительскую речь опиралась.
– Чего подрались-то? – поплыл над уходящими вопрос.
– Щукина не поделили, – возник логичный ответ.
– Ой, было бы что делить…
– Позарилась на чужое. И что все за Щукиным бегают?
– Так ей и надо. Ленка еще мало врезала. Если бы у меня уводили парня, я вообще убила бы.
– Она давно нарывалась, все мучила Ленку.
– Так ей и надо.
– Так надо!
– Чего, правда из-за Щукина? – Толпа схлынула, оставив Ходасян, все так же сидящую на своем месте, с восторгом глядящую на Иру.
– Курбанова из-за него. – Лицо нехотя оживало. Ира пощупала себя. Глаза, нос, уши на месте. Остальное пришьем.
– А ты?
– А я просто так.
Странно, но ей и правда, стало легче. Гораздо. Не было больше обиды, болезненных воспоминаний. Понять бы только, что с лицом и что случилось со спиной. Зеркальце выдало оптимистичную картину хорошего синяка. Вот сестра-то обрадуется. Боевые раны – они украшают.
Очень хотелось сбежать. Чувство долга, атавистичным отростком повисшее на душе, не давало это сделать. Самое время было идти к Щукину и просить, чтобы он за нее заступился. В конце концов, не она свару начала.
Но Курбанова мастер выворачивать ситуации в свою пользу.
Так и вышло. На классном часе силы тут же разделились. В классе все стали садиться не как на уроках, а свободно. И вдруг оказалось, что на ряду около окна Ира осталась с Ходасян, которая, еще не разобравшись что к чему, заползла на свое место. Да Митька, пришедший позже всех, обнаружил, что других мест нет, как сесть за парту напротив учительского стола. Перед Ирой.