Ира бодро сбежала по лестнице на первый этаж, утопила черную квадратную кнопку звонка. Пока ждала ответа, посмотрела в дырочку деревянной перегородки. Коридор пуст.
Добрый муж затащил грязный велосипед в квартиру? Но у них в прихожей вообще места нет.
Ира снова позвонила. Щелкнул замок дальней двери, раздались знакомые шаркающие шаги. И почему люди так любят шаркать ногами?
– О! Привет!
Муж.
Ира заглянула через его плечо. Показалось. Не увидела за колясками. Упал.
Велосипеда не было. В желудке неприятно похолодело. Некстати вспомнила, что, кроме чая, ничего съесть не успела. В запястьях поселился лед.
– А где техника?
– Какая техника? – Ленивый взгляд поверх очков.
– Велосипед.
Сколько он может стоить? Тысяч десять. Она с Лешкой не расплатится.
– А, так это был твой велосипед? – неловко пошутил муж. – Его Павлентий взял. Ты зайди через пару часиков.
Павел – Верин младший брат. Тринадцать лет. Два часа. Считай, мировая революция уже началась.
– Я не могу через пару часиков. – Это была катастрофа, но Ира еще цеплялась за голую стенку провала, куда стремительно опрокидывалась. – Мне надо его сейчас отдать.
– Погоди. Разве он чужой? А я подумал, что твой.
Кричать? Хлопать дверями? Упасть на пол и забиться в истерике?
Ира молча развернулась и пошла на улицу.
Тринадцать лет… Пашку может куда угодно унести. Велосипед не его, разобьет, не жалко.
Она шагнула на освещенную площадку двора. Может, он где-то поблизости?
Хорошо, что вовремя вспомнила. Встала на приступок, постучала в окно – преимущества жизни на первом этаже, можно общаться не через дверь. Оно же – недостаток. Долго было тихо. Но вот появилось недовольное лицо.
– Есть у Пашки телефон?
– Он дома оставил.
Ира медленно сошла на землю. В принципе – ну и пусть. Ничего не произошло. Не сейчас она этот велосипед отдаст, а через два часа. Правда, будет уже поздно, и ходить темными дворами станет неуютно. Но она же придет к Щукину, он проводит.
Черт! Почему все на нее одну свалилось? Даже улица, еще недавно родная и привычная, стала замогильно-трагичной, полной враждебных шорохов, запахов, чужих желаний. Окликни ее сейчас кто-нибудь, и она рассыплется в прах от ужаса.
Телефонный звонок заставил вздрогнуть.
– Где ты? – сухо поинтересовался Лешка. Он нашел номер ее сотового! Почти подвиг.
– Скоро буду.
А ведь еще месяц назад и внимания бы не обратила. Подумаешь, Щукин. Подождет! Но сейчас что-то болезненно сжималось в груди. Так хотелось, чтобы не ругали, чтобы любили.
– Какое скоро? Сейчас давай! Лисова, ты его продала, что ли?
– Здесь он. Я выйти на улицу пока не могу, – неловко соврала она.