Даже несмотря на болезнь, Эдвард Холлингзуорт выглядел весьма грозно. Из тех мужчин, которые любят идти собственной дорогой и которых не испугают никакие препятствия.
— Интересный поворот дела, — процедил Эдвард. — Не означает ли это, что вы теперь с большей охотой продадите свою землю, мистер Синклер?
Бен совершенно забыл о ферме. Не говоря уже о телефонном звонке с угрозами.
— Боюсь, нет, — ответил он с обманчивым безразличием. — Ферма принадлежит моей бабушке, а она отказывается ее продавать. И ничто не устрашит миссис Перл Синклер.
Отец Амбер напрягся в кресле.
— Что вы имеете в виду — «не устрашит ее»?
— Ей угрожают по телефону.
— Вы знаете кто?
— Пока нет. Но если я найду его…
— Холлингзуорты не имеют к этому никакого отношения, — проговорил Эдвард.
— Надеюсь.
Хозяин дома нахмурился.
— Перл не собирается заявить об этом в местной газете?
— Не знаю.
— Есть такие понятия, как «клевета» и «оскорбление чести и достоинства».
— Я знаком с ними.
— Тогда советую предупредить вашу бабушку, что я без колебаний подам в суд, если мое доброе имя будет опорочено.
— Это ваше право.
Эдвард Холлингзуорт был явно рассержен ходом их разговора.
— Тогда, думаю, нет смысла пытаться уломать вас за бокалом вина? — раздраженно проговорил Эдвард. — Нет смысла предлагать больше денег?
— Нет смысла.
— Но вы по-прежнему собираетесь после ужина увезти мою дочь? — проворчал он.
Бен улыбнулся.
— С вашего разрешения, сэр.
— Ха! Амбер никогда не спрашивает у меня разрешения. Но ее счастье очень важно для меня. Ты хочешь прогуляться с этим дерзким молодым человеком, доченька?
— Скорее нет, чем да.
— Но все равно поедешь?
— Если Бен настаивает.
Бен пытался выглядеть спокойным, когда взглянул на нее. Лишь несколько дюймов разделяли их лица. Он едва удержался от того, чтобы не поцеловать эти страстно тянувшиеся к нему губы.
Но он испугался, что этим все испортит. Каким-то образом ему удалось выдавить из себя беззаботную и, как ему хотелось надеяться, обезоруживающую улыбку.
— Конечно, настаиваю, Амбер, — проговорил он со смехом. — Настаиваю.
Амбер приняла окончательное решение где-то между десертом и кофе. В течение всего ужина она тщетно пыталась бороться сама с собой. Инстинкт самосохранения убеждал ее не ехать с Беном на прогулку. Ему ведь совершенно нельзя доверять. Опыт подсказывал, что он вовсе не собирается с ней разговаривать, он просто хочет продолжить то, что начал десять лет назад.
Бен напоминал ей дикого кота, старающегося выглядеть ручным и домашним. Но достаточно ему взглянуть на нее, и Амбер видела в его зрачках притаившуюся внутри хищную бестию. Бен мог усвоить с годами светский лоск, сколько угодно изображать вежливость и хорошие манеры, но внутри остался все тем же дикарем, живущим первобытными инстинктами.