Но, взглянув искоса на шагавшего рядом Дэниела, она поняла, что возврата к прошлой жизни уже не будет.
В переполненном ресторане метрдотель нашел для них столик в углу, освещенный только тремя свечами.
Дэниел, пристально взглянув на Ли, сказал ласково:
— Вы похожи на маленькую девочку, заблудившуюся в пещере Аладдина. Сколько вам лет? Шесть? Пять?
Шутка рассмешила Ли, она покачала головой.
— Нет, правда, скажите, сколько вам? Я пытался догадаться, но безуспешно. Даже в ярком свете дня вы никак не походите на Сонину мать. А уж при этом освещении вам больше двадцати никак не дашь.
— Мне двадцать девять.
— А как же Соня?
— Я вышла замуж через две недели после своего шестнадцатилетия. Расписались мы в Гретна-Грине.
— И венчались над кузнечным горном? Но почему именно в Гретна-Грине? Это всегда было для меня загадкой. Почему не где-нибудь в другом месте?
— Юные пары всегда искали себе пристанища в Шотландии — там можно заключать браки без разрешения родителей в более раннем возрасте, чем в Англии. А Гретна-Грин просто первый городок, в который они попадают после пересечения границы. Так и получилось, что за Гретна-Грином закрепилась репутация чрезвычайно романтического городка, где любящие могут спастись от своих тиранов родителей. Остальное вы легко домыслите сами. Мои родители тиранами не были. Они видели Джимми насквозь и предупреждали меня. Но я и слышать ничего не хотела. Мне казалось, что я от него без ума. Мама с папой помчались за нами в Шотландию, но отыскали нас уже в кузнице. Мы успели зарегистрироваться, и Джимми помахал перед ними свидетельством о браке. Мама разрыдалась, а Джимми расхохотался. Именно в этот момент я поняла, какую совершила ошибку. Но было поздно. Джимми предложил «забавы ради» проделать полагающуюся церемонию в кузнице, мы соединили руки над наковальней, заявили, что хотим быть мужем и женой, кузнец объявил нас супругами, стукнул молотом по наковальне и возопил: «Да будет так!» Я убеждала себя, что все образуется, но Джимми, потешающийся над моей плачущей мамой, не шел у меня из головы.
Ли замолчала. Она и так рассказала Дэниелу то, чего не доверяла никакому другому человеческому существу, но есть вещи, о которых язык не повернется говорить даже с ним. О том, какие скандалы он ей закатывал, убедившись, что вопреки его ожиданиям отец Ли не дает им столько денег, сколько бы ему хотелось; как горько было сознавать, что Джимми никогда и не любил ее по-настоящему, а еще горше — что и ее любовь к нему угасла. Эти тайны умрут вместе с ней.
— Теперь мне ясно, что выражало ваше лицо в начале вечера, когда вы наблюдали за Марком и Фиби, — сказал Дэниел. — Мне Марка чуть ли не жаль. Видите ли, Фиби еще не определилась в своих вкусах и пристрастиях. Удивительно, что Марк удержался около нее целых два месяца. Обычный срок — две недели. С годами она угомонится, но прежде ей надо столько успеть, что мне даже нравится, когда она меняет мальчиков как перчатки.