Упоминание о краже вызвало у Аннабел новый приступ рыданий. Еще никогда в жизни ей не случалось столько плакать, никогда у нее не было так тяжело на душе. Она чувствовала себя полностью опустошенной.
— Это ведь Брэкстон, не так ли? Он уже сбежал? — осведомилась Лиззи.
Аннабел вытерла слезы.
— Да, его уже здесь нет. Если быть точным, кража со взломом была совершена сегодня в три тридцать утра, а не вчера вечером.
— Откуда тебе это известно? — в недоумении спросила Лиззи. — И почему на тебе форма горничной?
— Ты правда хочешь знать?
Лиззи стала медленно подниматься, лицо ее побледнело.
— О Боже! Пожалуйста, Аннабел, скажи, что ты не связалась с ним… что ты… Мне даже страшно подумать об этом.
Аннабел ничего не ответила, она чувствовала себя слишком подавленной. Рыдания душили ее.
— Ах, дорогая, он ужасный человек! Не надо из‑за него так терзаться. — Лиззи крепко обняла сестру.
Аннабел молчала. Ей все еще хотелось защищать Пирса, но она ни за что этого не сделает, будь он проклят!
— Скажи, Адам собирается сообщить о нем властям?
— Нет, это невозможно. Что стало бы с тобой, сделай мы подобное заявление? Все приняли бы тебя за его сообщницу!
— А я и есть сообщница, — невесело рассмеялась Аннабел.
— Не говори больше ни слова, — простонала Лиззи. — Я ничего не хочу слышать. Пожалуйста!
Аннабел посмотрела на вконец расстроенную сестру и, бросившись на кровать, накрыла голову подушкой. У нее даже не осталось сил ненавидеть Пирса. Все, на что она была способна, так это только горевать. Она любила его и потеряла во второй раз.
— Аннабел. — Тон Лиззи изменился. — Адам уже позвонил папе. Думаю, он завтра будет здесь.
— И ты ему все расскажешь? Неужели ты на это способна?
— Да. Для твоего же блага.
Джордж Бут действительно прибыл на следующий день, вскоре после того как от горничной Аннабел узнала, что местная полиция прочесывает весь район, пытаясь напасть на след вора. Разумеется, подозрение пало на Уэйнскота ввиду его внезапного отъезда посреди ночи.
Едва поселившись в своем номере, мистер Бут послал лакея за дочерью. Прежде чем выйти из комнаты, Аннабел глянула на себя в зеркало и вздрогнула. Вид у нее был просто ужасный: глаза и нос красные и опухшие от слез, лицо мертвенно‑бледное, волосы безжизненно повисли. И все же, собрав все свое мужество, она поднялась на пятый этаж.
Ей было трудно себе представить, что с ней сейчас сделает отец. Лишение наследства, отлучение от семьи — это самое малое, чего она ожидала. Но куда страшнее бьшо испытать на себе его гнев.
С тяжелым предчувствием она постучала в дверь.