Во дворе чьи-то шаги. Она замолкает. Шаги удаляются. Она опять говорит: «А знаешь?.. Мне кажется, я нашла его, магический камень… мой собственный». Доносящиеся из развалин соседнего дома голоса сбивают ее с мысли. Она нервно вскакивает и, подойдя к окну, раздвигает шторки. Увиденное ошеломляет ее. Рукой она невольно прикрывает рот. Не в силах произнести ни слова. Задернув шторы, наблюдает за происходящим сквозь дыры в желтом и синем небе. Она вскрикивает: «Они хоронят убитых у них же в саду… а где старуха?» Довольно долго стоит без движения. Раздавленная, возвращается к мужу. Растягивается на матрасе, у его изголовья. Уткнулась лицом ему подмышку, пряча там глаза, и глубоко, безмолвно дышит, как прежде. В том же ритме, что и мужчина.
Шум дождя заглушает голос муллы, читающего строфы Корана на обряд погребения. Мулла возвышает голос, молится торопливо, чтобы поскорей все это закончить.
Топот и шушуканье разносятся по размокшим развалинам.
Кто-то подходит к дому. Вот он уже у самых дверей. Стучат. Женщина не шевелится. Снова стучат. «Есть тут кто-нибудь? Это я, мулла», — сердится он. Женщина, глухая к зову, по-прежнему лежит без движения. Мулла недовольно бурчит что-то и уходит. Она выпрямляется и усаживается у стены, сидит неподвижно до тех пор, пока на улице еще слышны шаги промокших ног муллы.
«Мне надо уйти к тете. Я должна повидаться с детьми!» Она встает. Мгновенья стоя как раз хватает, чтобы послушать несколько мужниных вдохов-выдохов.
Слова вспоминаются в тот самый момент, когда она завязывает чадру: «Сингэ сабур!» Она вздрагивает всем телом, «вот как называют этот камень: сингэ сабур, камень терпения! Магический камень!», она приседает рядом с мужем на корточки. «Да, вот он ты, ты мой сингэ сабур!» Она нежно проводит рукой по его лицу, словно перед ней и вправду драгоценный камень. «Я расскажу тебе обо всем, мой сингэ сабур, обо всем. Такое расскажу, что от всех мучений, всех несчастий избавлюсь. Такое расскажу тебе, что ты…» Она не договаривает. Пусть муж догадывается сам.
Она покидает комнату, коридор, дом…
Через десять вдохов-выдохов она снова заходит, запыхавшаяся. Сбрасывает на пол вымокшую чадру, кидается к мужу. «Вечером снова будет ходить патруль. На сей раз, похоже, чужой, не наш. Они обыскивают все дома… будет плохо, если они тебя найдут… тебя прикончат!» Она опускается на колени, совсем близко к мужу, впивается в него взглядом. «Я им не позволю! Теперь ты нужен мне, мой сингэ сабур!», идет к двери, «пойду приготовлю погреб», и выходит.
Дверь скрипит. Ее шаги спускаются по ступенькам лестницы, ведущей вниз. Вдруг она издает отчаянный вопль: «О нет! Только не это!» Поднимается в панике. «Погреб затоплен!» Ходит взад-вперед. Рука прижата ко лбу, словно место, куда можно спрятать мужа, она нащупывает в собственной памяти. Ничего не находит там. Значит, здесь, в этой комнате! Она резким движением отдергивает зеленую занавеску. Там чулан, набитый подушками, одеялами и сложенными в стопки матрасами.