— Чего? — смутившись, не понимает он.
Женщина отвечает голосом, в котором нет и тени стыдливости:
— Я продаю свое тело.
— Что еще за гадство?
— Я продаю свою плоть, как вы продаете вашу кровь.
— Чего ты такое несешь?
— Я продаю свое тело, чтобы доставлять удовольствие мужчинам!
Тот, подпрыгнув от ярости, разражается проклятиями: «Аллах, Аль-Рахман! Аль-Мумин! Охрани меня!»
— От кого это?
Изо рта мужчины, все еще заклинающего своего Бога, непроизвольно струится сигаретный дым: «Во имя Аллаха!», он изгоняет дьявола, «охрани меня от Нечистого!», проглатывает чудовищную затяжку дыма, которая выдыхается обратно вместе с гневным вопросом:
— Да как тебе не стыдно такое говорить?!
— Такое говорить или такое творить?
— Да ты мусульманка или нет?!
— Я мусульманка.
— Тебя побьют камнями! В геенне огненной живьем гореть будешь!
Он встает и принимается нараспев декламировать длинный стих из Корана. Женщина по-прежнему сидит. Она смотрит на него насмешливо. Вызывающе, оценивающим взглядом — с головы до ног, с ног до головы. А у него текут слюни. Сигаретный дым оседает на исступленно вздыбившейся бороде, туманит черноту глаз. Мрачный, он подходит ближе. И, наставив на женщину автомат, ревет: «Я пристрелю тебя, сука!» Дуло упирается прямо ей в живот. «Я разнесу твою тухлую плоть! Грязная шлюха! Сатана!» Он плюет ей в лицо. Женщина не двигается. Она словно дразнит мужчину. Бесстрастная, она, кажется, не против, чтобы он выстрелил.
Мужчина скрипит зубами, пронзительно орет и уходит из дома.
Женщина невозмутимо сидит до тех пор, пока его шаги не слышатся во дворе, там он окликает напарника: «Эй, отваливаем отсюда. Этот дом нечестивый!», пока не стихают их шаги, бегущие по размокшей от грязи улице.
Она закрывает глаза, вздыхает, выдыхает продымленный воздух, который так долго держала у себя в легких. На сухих губах вырисовывается торжествующая улыбка. Долгим взглядом посмотрев на зеленую занавеску, она разминает затекшее тело и идет к мужу. «Прости меня! — шепчет она. — Мне пришлось так им сказать, а то он изнасиловал бы меня». Ее трясет от язвительного смеха. «Для таких мужиков, как он, поиметь, изнасиловать шлюху — никакой не подвиг. Сунуть свою вонючую палку в дыру, до него уже послужившую многим сотни раз, — от такого мужской спеси не прибавится. Или не так, мой сингэ сабур? Так, и кому, как не тебе, об этом знать. Мужики вроде него боятся шлюх. И знаешь почему? А я сейчас тебе скажу, мой сингэ сабур: трахая шлюху, вы теряете власть над собственным телом. Вы просто участвуете в обмене. Вы даете ей денег, она вам — удовольствие. И могу тебе сказать — частенько бывает так, что это она оказывается выше вас. Это она вас имеет». Женщина успокаивается. Продолжает негромко: «Ведь изнасиловать шлюху — это не насилие. Не то что украсть невинность у девушки, лишить чести женщину! Вот ваши принципы!» Прервавшись, она долго молчит, давая времени течь себе неторопливо — чтобы ее муж, если он, как она думает, способен на это, — смог поразмыслить над ее словами.