Вооруженный мужчина приседает на пятки, держа палец на спусковом крючке.
Он по-прежнему настороже — отвернувшись от шторки, поворачивает голову к женщине и спрашивает у нее: «Ты одна?» Спокойным, слишком спокойным голосом она отвечает: «Нет». Несколько секунд проходит, и она порывисто продолжает: «Со мною Аллах», и проходит еще несколько секунд, пока она бросает быстрый взгляд на зеленую занавеску.
Пришедший молчит. Он сверлит женщину взглядом.
Снаружи больше не стреляют. Только вдалеке слышен глухой гул уезжающего танка.
Комната, двор и улица проваливаются во мрак тяжелого и дымного безмолвия.
Звук шагов заставляет мужчину вскочить, он наставляет на нее автомат, знаком приказывая ей: не шевелись. Приникает глазом к дыре в занавеске. Напрягшиеся было плечи расслабляются. Ему полегчало. Подняв занавеску, он негромко насвистывает условный знак. Шаги останавливаются. Мужчина шепчет: «Эй, я здесь. Входи давай!»
В комнату заходит еще один. На его голове тоже повязан тюрбан, скрывающий пол-лица. Длинная шерстяная накидка, пату, подчеркивает его худощавую долговязую фигуру. Изумленный тем, что видит здесь женщину, он приседает рядом со своим подельником, который спрашивает у него: «Чего тебе?» Тот пожирает женщину взглядом: «Хххор…рошо, пррек…ратили огонь!» Это подросток-заика, у него еще ломается голос.
— И надолго теперь?
— Ннн… не знаю! — отвечает тот, все еще не в силах оторвать глаз от женщины.
«Ну и ладно, топай на пост! Ночью здесь станем всем лагерем».
Юноша не возражает. Все еще неотрывно глядя на женщину, он просит «Сссси… гарету», которую второй бросает ему, чтобы побыстрее отделаться. И, совсем обнажив свое бородатое лицо, закуривает сам.
Прежде чем выйти за дверь, мальчуган бросает последний обалдевший взгляд на женщину и нехотя исчезает в коридоре.
Женщина сидит там же, где была. Она следит за каждым движением мужчины с опаской, которую пытается скрыть. «Тебе тут не страшно одной?» — спрашивает мужчина, выдыхая дым. Она пожимает плечами. «Разве у меня есть выбор?» Сделав глубокую затяжку, мужчина осведомляется: «Что ж, о тебе и позаботиться некому?» Женщина бросает взгляд на зеленую занавеску.
— Нет, я вдовая!
— А за кого ты?
— Думаю, за ваших.
Мужчина не уточняет дальше. Затягиваясь еще глубже, он продолжает:
— А дети у тебя есть?
— Да. Двое… две девочки.
— Где они?
— У моей тети.
— А ты-то сама зачем здесь?
— Чтоб работать. На жизнь-то зарабатывать надо, двоих детей кормлю.
— И что ж у тебя тут за работа?
Женщина смотрит ему прямо в глаза и наносит удар:
— В поте лица зарабатываю я хлеб свой.