Что-то еще хотела тебе сказать… Ах да. Вчера ты говорил что-то про моего мужа и dolce vita. Так вот, dolce vita мне по душе, а что касается мужа — ты, видимо, меня с кем-то спутал.
Нет у меня никакого мужа.
Целую, пока».
Фраза насчет мужа была подчеркнута жирной чертой.
Рядом валялся мой мобильник. Я забыл его выключить, питание было почти на нуле. Я машинально, как делал всякий раз по утрам, позвонил в сервисную службу и озадаченно присвистнул. Похоже, утром Бэмби звонила с моего телефона, причем говорила долго. Во всяком случае, счет мой увеличился на три доллара.
Сунув руку в карман брюк в поисках зажигалки, я нащупал связку ключей от ее дома — забыл их вернуть.
— Нет. У меня. Никакого. Мужа, — произнес я, глядя в пыльное стекло окна, в котором туманно отразилось помятое после сна лицо, шевелящее губами: — Интересно, кто же тогда Марьяна?
От этих мыслей меня отвлек телефонный звонок. Если это Лис с предложением опять составить какой-нибудь клиентке компанию, то придется вежливо отказаться: я нуждался в коротком отдыхе от дольче вита.
— Да! — резко произнес я.
— Сегодня тринадцатое, — послышался в трубке голос.
— М-м-м, Паша… — Я смягчил тон. — Да, тринадцатое. Извини, я забыл. Такая жизнь.
— М-да, ты опять забыл, — с досадой произнес Паша Михонцев. — Сегодня наш день.
— Да, наш.
Когда-то в этот день мы с Пашей вышли за ворота части. И с тех пор каждый год встречаемся. Я всякий раз забываю, и Паша мне напоминает; Он человек порядка. Если, конечно, можно назвать порядком то броуновское движение, которое в нашем городе принято считать движением автомобильным и за правилами которого Паша следит по долгу службы — служит он в головном офисе автоинспекции, что находится в сером доме на Садовом кольце, рядом с Театром кукол.
— Ну и какой у нас план? — спросил я. — Встретимся, немного посидим в какой-нибудь кафешке и выпьем пива?
— Увы, я не могу сегодня. Давай перенесем.
Я вдруг припомнил события прошлой ночи: паркинг рядом с клубом, белый микроавтобус, стайка ночных бабочек, впархивавших в салон.
— Паша, ты мог бы оказать мне услугу?
— Если ты попросишь устроить тебе липовые права, отмазать за езду в пьяном виде или снабдить проблесковым маячком, то я — пас.
— Да нет, ничего такого. Я ведь знаю, что ты у нас последний герой.
Я живо представил себе, как его голубые глаза на мгновение похолодели — так всегда бывало, когда кто-то покушался на его веру в торжество добра и справедливости. Помнится, когда-то в прошлой жизни, посиживая в каптерке в ожидании заветного дембельского дня, мы с ним не раз об этом говорили… Он искренне полагал, что человек человеку друг, товарищ и брат, а вовсе не волк. Что вор должен сидеть в тюрьме. Что быть бедным, но честным — достойно. Ну и так далее. Я так не считал, потому мне было проще жить. А ему, кажется, не очень — тем более на его службе.