На унылом лагерном дворе Сергей Иосифович умудрялся находить цветы, делал из них гербарии и коллажи, которые затем пересылал в письмах друзьям. Самым удивительным был его коллаж «Вор никогда не станет прачкой». В нем не было ни позы, ни претензии на ореол мученика. Просто – жизнь за колючей проволокой как она есть, во всей своей наготе: черная перчатка, брошенная узнику судьбой.
Порой накатывало отчаяние, и он не сдерживал чувств: «…Думаю, лучше прекратить просить. Все знают, за что я сижу. Это ложь. Ты говоришь о помиловании. Что помиловать? Грязь, которую вылили на меня, лишив профессии, авторитета, имени? Это все похоже на другие годы? Какие пять лет? Почему искали золото, оружие, спекуляцию, разврат, порнографию?.. Ответь на один вопрос, и все делится пополам. После 1964 года, после «Теней», – почему мне не дали снять фильм на Украине? Я не понял, что я – армянин, и надо было уезжать с Украины. Я, отщепенец, чего-то ждал. Манны небесной. И дождался… Позорного столба?!.»
Делился наболевшим с Иваном Дзюбой: «Пишу, будучи в тяжелом состоянии. В слово «тяжелое» я вношу конкретный смысл. Прошло два с половиной года. Кому-то показалось, что я выживаю, и началась провокация. Одна за другой. Я даже не двигаюсь уже несколько дней. Избит средой, провокациями и лагерным террором, который возникает среди заключенных. Состояние мое трагично. Пишу тебе не для того, чтобы вызвать у вас жалость или панику. Я просто обязан попрощаться с вами. Я не думаю, что вернусь в жизнь. Это и не нужно. Мне 52 года. Досыть! Все было… Мне ничего не надо… Аминь».
Лиля Брик вместе с Виктором Борисовичем Шкловским были единственными, кто реально боролся за его освобождение. Они разработали хитроумный план. В 1977 году в Париже открывалась выставка, посвященная Владимиру Маяковскому. Брик воспользовалась приглашением организаторов, поехала во Францию и во время встречи с мужем своей сестры, писателем-коммунистом, лауреатом Ленинской премии Луи Арагоном, уговорила его похлопотать об осужденном Параджанове. Она знала, что Арагон собирался в Москву на торжества, посвященные 60-летию Октябрьской революции. Наверняка встретится с Брежневым. Так почему бы в ходе светской беседы хотя бы вскользь не вспомнить о Параджанове? Забегая вперед, замечу, что Сергей Иосифович с неизменным восхищением отзывался о Лиле Юрьевне – «самая замечательная женщина, с которыми меня сталкивала судьба… и объяснить ее смерть «неразделенной любовью» – значит безнравственно сплетничать и унижать ее посмертно… Наши отношения были чисто дружеские…»