Здесь с уважением относились к одной скрытой странности Высоцкого – боязни большого пространства (при всей публичности его жизни и особенностях профессии!). Даже в небольшой комнате он выстраивал себе уютный закуток, отгораживался стульями, стопками книг, надевал очки (в последние годы зрение его подводило) и на многие часы погружался в чтение. Читал в основном книги, которые в Союзе распространялись как «самиздат», – сочинения Солженицына, Синявского, Максимова, Лимонова, Алешковского, Бердяева, Шестова, других философов… Любил листать альбомы с репродукциями, рассматривать марки. Высоцкий, как губка, впитывал в себя импровизированные лекции Шемякина о различных стилях и школах в современном изобразительном искусстве. Порой просто сидел в тишине. А еще они часто ходили вдвоем в кино. «Помню, – рассказывал Шемякин, – что он был потрясен «Казановой» Феллини, открыл для себя в фильме «Однажды на Диком Западе» актера Чарльза Бронсона, которого любил всю жизнь…»
«Иногда он приезжал ко мне прямо из аэропорта «Орли», чтобы показать новые песни – Марина даже ревновала к нашей закадычной дружбе! – по-мальчишески хвастался Михаил. – Нас объединяло страстное желание обрести красоту и справедливость существования, возбудить это чувство в людях. Обоих била судьба, и поэтому особенно хотелось прорваться и найти все-таки свет истины. Не скрою, нередко формой нашего протеста становился алкоголь. Он обостряет чувства, и восприятие мира становится ярче, образнее, что сказалось, наверное, в песнях Володи и в моих графических листах… Вскрывались какие-то новые пласты духовности, которые мы находили друг в друге. В моей графике во второй половине 70-х стало, пожалуй, больше динамики, экспрессии, импровизации, чувствовался пульс прерывистого дыхания. Темы песен Володи становились как-то глубже в смысле философского понимания жизни и смерти, возникает тема небытия, так любимая и мной…
Мы с Володей как-то вышли ночью прогуляться по Сене, говорили несколько часов. И поняли, что судьба нас связала. И с этого момента мы стали… работать серьезно…»
У Шемякина возникла идея сделать высококачественные записи песен Высоцкого. Он купил два больших, лучших на то время магнитофона «Revox A-700», специальные микрофоны для голоса, для гитары. Даже окончил месячные курсы профессиональных звукооператоров. Для начала проверил свои полученные навыки, записав цикл цыганских романсов в исполнении знаменитого Алеши Дмитриевича из ресторана «Распутин». Получилось неплохо.
И только тогда началась работа с Высоцким. Каждую песню он перепевал по восемь-девять раз. И когда все удавалось, Владимир Семенович говорил: «Все, здесь я остаюсь». «Высоцкий очень серьезно относился к работе, – рассказывал Шемякин, – запись проходила часами. Иногда он выскакивал просто мокрым из студии. Однажды Володя выбежал в коридор, я тоже вышел. «Ох, сейчас бы стакан ледяной водки с соленым огурцом!» – сказал Володя. Но он знал, что завтра снова запись, и стакан проплыл мимо…