– Послушай, Анечка-синичка, – Алхимик осторожно коснулся ладонью встрёпанных волос дочери, – почему бы тебе не бросить всё это, а? Тебе не двадцать, это верно, – что, так и будешь до сорока прыгать в подтанцовке? Не выйдет – съедят гораздо раньше. Ну нет у тебя таланта певицы – зачем же биться лбом об стену?
– Талант? – Аня рывком повернулась и села. Убрала нервным движением упавшие на лицо волосы и обожгла отца злым взглядом. – Кому он на хрен нужен, этот твой талант? Ты можешь назвать среди нынешних звездюлек хоть одну по-настоящему талантливую? Пруха-везуха нужна – это когда удаётся попасть в струю и раскрутиться! Талант… Продюсерам нужны не талантливые, а покладистые и понимающие, что звёзды не загораются сами – их зажигают фонарщики! А твоё дело – суметь себя подать, пробиться и доказать, что ты лучше других претенденток сумеешь носить товарный штрих-код и отрабатывать – с хорошей прибылью! – вложенные в тебя деньги! А ты – талант… – Она вынула сигарету и закурила.
«Эх ты, девочка-синичка, – с горечью подумал Александр Николаевич, – пообжигала ты себе пёрышки, факт…». Он внимательно всмотрелся в лицо дочери, в горячечный блеск её глаз, и ему стало не по себе – он понял, что огонь зацепил не только пёрышки, и что его маленькая Анечка неотвратимо сжигает сама себя. Наверняка и к травке пристрастилась, если не к чему-нибудь похуже…
– И потом – ну куда я пойду со своим дипломом? К тебе в лабораторию – колбы мыть? Так мне вашей нищенской зарплаты даже на классный тональный крем не хватит! – Аня глубоко затянулась, свободной рукой пересыпая песок. – А в шоу-бизнесе можно заработать настоящие деньги – такие, что… Да и привыкла я ко всей этой бодяге… – закончила она с ноткой безнадёжности в голосе. – Втянулась. Не знаю, как буду жить, когда меня спишут в тираж…
– Послушай, Анюта, а зачем тебе большие деньги?
– Что-то я не поняла, – девушка недоумённо подняла брови. – До маразма тебе вроде бы ещё далеко – что за такой странный вопрос? Коммунизм, ожиданием которого жило твоё поколение, не построен – это известно всему прогрессивному человечеству. И кусок хлеба в магазине тебе дадут только в обмен на презренный металл или на соответствующим образом раскрашенную бумажку, разве не так?
– Ты меня и в самом деле не поняла. Я спросил не просто деньги, а большие деньги. Что изменится, если у тебя будет много этих раскрашенных бумажек? Небо станет другого цвета, или солнце будет светить только для тебя одной, или все эти люди, – Саша махнул рукой в сторону весёлой компании с шашлыками, – падут перед тобой ниц и воспоют тебе осанну?