В один из вечеров, когда я ехал с шахты домой в почти пустом автобусе, кутаясь в теплую «москвичку», наш автобус остановился где-то между шахтами № 29 и № 7 и что-то долго не трогался. За окном угадывался слабый свет, но здесь кругом тундра, размышлял я, и никакого света быть не должно. Тогда я складным ножом соскреб со стекла иней и увидел, что рядом с нами, почти вплотную стоит грузовая машина с открытым кузовом, на кабине шофера закреплена шахтерская лампочка. В кузове машины лежат тела двух молодых женщин, едва прикрытые тряпьем. Ледяной ветер шевелил их непокрытые светлые кудри... У одной из них ветер приподнял тряпочное покрывало, и обнажилась полная, упругая и очень красивая грудь. «Как у Венеры», – подумал я... Где и кто их убил, и куда их везли? Кто мне мог ответить в ледяной пустыне? Воркута она и есть Воркута... И еще я подумал... сколько сотен тысяч людей нашли свой последний приют в ледяной пустыне, кто их считал? Исчезли, сгнили, пропали без вести... Воркуту начали осваивать в начале тридцатых годов, тогда ссыльных и заключенных доставляли на баржах по рекам Печоре, Воркуте, и Усе. Баржи набивали до отказа, и с тех барж я встретил только одного человека.
– А где остальные? – спросил я.
– Там, конечно, – махнул он рукой в сторону тундры...
А в военные годы? И после войны кого только не везли сюда, правда, уже по железной дороге Котлас – Воркута. Говорили, что на этой дороге под каждой шпалой лежат по два поляка. Правда, на ней работали и немцы, и прибалтийцы, и западные украинцы, и только русские смогли все преодолеть и дожить до середины пятидесятых.
В автобусе читать было нельзя, оставалось только дремать и размышлять о судьбах человечества.
Вспомнилась мне и история, произошедшая в том же году с одним из моих друзей по Проектной конторе, из горного отдела Грудина. Техник Иван Коннов, тихий симпатичный и вежливый и вообще отличный мужик, улыбчивый и простой... Был женат, имел детей. Как-то днем в комнату, где работали сотрудники горного отдела – вольные и заключенные, вошел вохряк из надзорслужбы и стал внимательно всех оглядывать. Никто не обратил на него внимания, все были заняты работой. Вдруг вохряк – темнота-темнотой – вспылил и заорал страшным голосом:
– Встать!..
Все опешили, в Проектной конторе такое чинопочитание было не принято. Все же кое-кто встал, но большинство как сидели, так и продолжали сидеть – чихали они на вохряка двумя ноздрями... Тут уж вохряк разошелся на всю железку, разорался до невозможности и стал ругаться, не выбирая выражений, хотя в помещении работали и вольные женщины: