В конце 1956 года начальник Проектной конторы выдал Мире – теперь уже Боровской – ордер на комнату в деревянном двухэтажном доме городского типа, на улице Горняков. В другой комнате жили супруги Зюльман. Зюльман, пожилой, высокий и очень красивым мужчина, был знаменитым в Воркуте гинекологом, спасителем всех воркутинских дам, как они его называли. Его жена Мария Львовна тоже слыла воркутинской красавицей, работала она на комбинате экономистом. Они тоже были бывшие заключенные, и мы с ними отлично поладили.
Иногда к нам на огонек заглядывала подруга Миры по лагерю, артистка Воркутинского драматического театра Елена Константиновна Волошина. Мы, когда было время и настроение, ходили в театр на спектакли с ее участием. Главным режиссером театра был очень интересный, умный и обаятельный человек – Николай Германович Гайдаров. Мы быстро сошлись характерами и подружились... Коля был большим поклонником красивых женщин и всегда у них пользовался успехом.
Закончился 1956 год, и новый 1957-й принес не очень большие изменения в нашей судьбе... 1-го февраля мы получили телеграмму от Светланы Тухачевской, в которой она сообщала, что 31 января 1957 года реабилитированы М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич и все остальные маршалы и командармы, расстрелянные 12 июня 1937 года. Света просила Миру срочно приехать в Москву и принять участие в хлопотах по получению квартир и прописки. Мира выехала немедленно, и я остался один, ожидая развития событий. Я тоже написал в Москву короткую жалобу на несправедливое решение Военного трибунала по моему «делу», в котором мне оставили десять лет лагерей и поражение в правах на пять лет, – за что, спрашивается? Ответ пришел неожиданно быстро – мое «дело» прекращено и судимость снята. В городской милиции мне выдали новый и «чистый», без ограничений, паспорт, и я мог жить в любом городе Советского Союза, если, конечно, меня там пропишут... Лагерная система продолжала разрушаться, уже многие мои друзья по лагерю были либо освобождены, либо реабилитированы, либо увезены (правда, еще в «Столыпине») в Москву на переследствие. Так, уехали Е. А. Эминов, Ф. М. Жаткин, Г. В. Рожковский, В. В. Юдин, X. К. Катлапс, А. Д. Гуревич, Е. М. Раскин, В. А. Мухин и многие-многие другие. Все они были реабилитированы, освобождены из тюрьмы, получили чистые паспорта. Еще в Воркуте были реабилитированы М. И. Сироткин, И. Г. Цейс, Б. И. Мейснер, и они тоже уехали по своим родным городам и остались жить там. За долгие годы нечеловеческих страданий все реабилитированные заключенные получали денежную компенсацию в размере двухмесячного оклада с последнего места работы. Только М. И. Сироткин, в виде исключения, получил огромную сумму – за пятнадцать лет – единовременное пособие, но это был единственный случай. А. В. Зискинда реабилитировали прямо в Воркуте, и ему даже вручили партбилет, в котором была сделана запись: «С 1937 по 1956 год в работе партии участия не принимал», что с нашей стороны вызывало едкие остроты.