– Если ты поужинал без меня, то я могу просто зайти.
– Заходи, – охотно согласился Макаров, сразу поняв, что у друга очередной конфликт с женой. Иначе был бы уже дома.
Они обменялись обычным шутливым приветствием.
– Аллах акбар!
– Воистину акбар.
Будь Булыкин актером, он бы с одинаковым успехом играл и сыщиков, и матерых преступников. Массивный, мрачноватый, вертикальная складка на переносице, крупный нос, плотно сжатые твердые губы. Он был из тех мужиков, кого не портит даже лысина. А дело, если присмотреться, к тому шло.
Он достал из пакета две бутылки пива.
– Левчик, я тебе вот что скажу. Холостяцкая жизнь имеет смысл только в одном случае – если мужик меняет баб, как перчатки. Учти, женщины не любят робких мужчин. Есть у меня на примете две ласковые телочки: брюнеточка и блондиночка. Ты, естественно, возьмешь себе брюнеточку. А?
– Я лучше еще поработаю, – мягко отказался Макаров.
Никита свесил голову. Только сейчас стало видно, что он уже принял на грудь граммов триста, не меньше.
– Не бережешь ты нашу дружбу, Левчик. Боишься, что Ланцева узнает? Ну, если так, то я начинаю верить в любовь.
– Говорят, красота тоже надоедает, причем быстро, – Макаров вздохнул.
– Ну, тебе надо в методисты идти, – ехидно отозвался Булыкин.
– Слушай, а кто был ее муж?
Видно было, что этот вопрос давно не дает Макарову покоя.
– Вроде, погранец. На брошенку она не похожа. Раз погранец, значит, могли убить. Сколько она уже здесь? Года два. Срок вдовства по православным канонам уже дважды прошел. Это католики два года вдовствуют. Православные быстрее утешаются. А может, католики дольше изображают скорбь.
Макаров с удивлением смотрел на Никиту: эка он сегодня так разболтался.
– Учти, Лева, – продолжал Булыкин. – Тот, кто не создал семью до 32 лет, нуждается в психиатре, а тебе уже 34.
– Знаешь, я не могу представить, как Анна стирает мои носки.
– Как все бабы – молча, – Булыкин налил пива себе и другу. – Холостяк, Левчик, потому и холостяк, что должен себя любить. А ты себя не любишь. И в этом твоя беда.
Их разговор прервал мобильник Макарова. Звонила Ланцева, легка на помине. У нее срочное дело, сейчас подъедет.
Лева достал из стола электробритву и начал приводить себя в порядок. Он был белобрыс, но как раз русой своей, считай, рыжей щетины стеснялся. Булыкин молча наблюдал за ним: хорошо, наверно, чего-то ждать от общения с женщиной. Совсем плохо, когда уже ни на что не надеешься. Хотя… Разве бабе красота нужна? Ей нужно смотреть на мужика и думать, как ей с ним будет хорошо. Как она плакать на нем (или под ним) будет от своего бабьего счастья. Вот что ей нужно, а не выбритые щеки.