Мне позвонила некая женщина, с которой я не виделся много лет. Вы давно не общались со своей двоюродной сестрой Маргаритой Вишняковой?
— Рита защитилась и сразу вышла замуж за японца. Они познакомились на каких-то спортивных соревнованиях. Мы ведь с ней не очень дружили после одного… глупого случая.
— Недавно она развелась, вернулась в Москву и разыскала меня. Мы выпили, простили друг другу прошлое… Я узнал, что Ритина кузина Вера живете с неким известным журналистом. Тем самым Феликсом… Вот тут я взбесился по-настоящему… Будто меня молнией шарахнуло! И надо же было, чтобы Верочка любила именно его! Моя Верочка! — он рванул воротничок рубашки и схватился за сердце.
— Может, нам выпить немного вина или… я не знаю… Что-то от давления? — предложила Вера.
— С головой у меня все в порядке. Но выпью с удовольствием, — перевел дух, Глеб.
Вера достала початую бутылку «Бордо». — Вот, я лишь немного отпила.
— Сойдет.
Они выпили молча, боясь взглянуть друг на друга.
— Но… Но почему… Почему вы сказали «моя Верочка»?…
Засучив манжет рубашки, Глеб показал запястье: — Это о чем-то говорит вам?
— Белый рубец… какие-то буквы.
— «В» и нечто смутное.
— Вы хотели выжечь инициалы Маргариты Вишняковой…
— Я хотел выжечь букву «В» и дату: 1985, но не успел — руку раздуло.
— Декабрь 1985… Иногда… Иногда все кажется каким-то странным… Между бредом и… И мечтой…
Распахнув окно, она навалилась на подоконник, вдыхая ночной воздух.
— Тебе плохо? — не на шутку испугался Глеб. — Где здесь кровать? Где в этом доме кровать, черт побери! Тебе надо прилечь.
Вера послушно прилегла на козетку: — Мы на «ты»?
Глеб вздохнул: — Как-то старомодно «выкать» матери собственной дочери.
…Дождь все сыпал по веткам каштана, отбивал чечетку на жестяном подоконнике. В комнате было тихо и как никогда — покойно. Никто не спал, но и разговоры иссякли. Мысли накапливали силу, чтобы прорваться неудержимым потоком. У ног Веры сидел Глеб, не выпуская ее руку.
— Я арестована? — Вера пошевелила рукой. Пожизненное заключение.
— Вцепился намертво — боюсь упустить. Мне ведь тогда все время мерещилось, что я не туда попал — не в свои сани, не в свою жизнь. Маргарита — такая активная, обволакивающая. А рядом с ней — смешной пингвиненок в черно-сером неуклюжем лыжном костюме. Ты не заметила — однажды мы почти столкнулись в библиотеке.
— Я брала Франсуазу Саган.
— Ты листала книгу и отсвет от бумаги ложился на твое лицо. Я аж задохнулся — таким родным показалось мне оно… И затаился, заслонившись пудовым словарем. А потом вы с Марго стояли на веранде, а я снизу посылал воздушные поцелуи. Тебе. Думал, а вдруг, каким-то чертовым чудом — догадается? И руку жег твоим именем… Словно заклинал судьбу…