…Мы возвращались вниз пешком по дороге, петляющей между холмами. Я сняла туфли, шлепая босиком по теплому асфальту. Изредка нас освещали фары идущих следом автомобилей. Кое-кто любезно предлагал подвезти, но мы оставались одни среди ночи, Венского леса, полного стрекота цикад и летучих искорок светлячков. Мы почти не разговаривали и даже не прикасались друг к другу. Лишь один раз Майкл поднес мне сжатый кулак и медленно разогнул пальцы. На ладони кверху брюшком лежала маленькая червеобразная букашка, снабженная зачаточными крыльями. Лапки беспомощно сучили в воздухе, а брюшко пульсировало слабым холодным светом. Мы сдвинули лбы над этим чудом, стараясь не сопеть.
— Отпусти его, — сказала я, и Майкл высоко вскинул ладонь.
— Лети домой, австриец.
Я чуть было не вспомнила вновь про нашу усадьбу, и спохватилась — мы больше не говорили о ней. То ли суеверно боясь вспугнуть везение, то ли уже в глубине души не веря в него. Мне почему-то было грустно и щекотала у горла подкатывающая истерика. Хотелось позвать скрывающегося где-то в кустах Сола и объявить ему прямо тут, что я выбываю из игры, как бы не решился вопрос с наследством. Сказать еще, как гнусно, как подло его шпионство!..
— Эй! — окликнул меня Майкл, идущий на пару шагов сзади. — Смотри, здесь все, как тогда!..
Я вздрогнула, испугавшись вскипавшего бешенства.
— Когда? — спросила совсем спокойно.
Вместо ответа он начал насвистывать вальс. Тихо и робко рождающаяся из темноты мелодия крепла, набирая силу и мне уже казалось, что звучал целый оркестр — пели скрипки, играл рожок — Сказки венского леса!
— Ты просто «человек-оркестр», Майкл. Я слышу все инструменты!
— Ты права, детка. Я дирижер. И еще скрипач. Немного пианист, а в общем, все сразу: смычковые, клавишные, духовые, ударные… У меня трехкомнатная квартира на девятом этаже блочного дома, пятнадцатилетний сын и собака Эмма. В честь собаки Шульца — это шутка из оперетты «Летучая мышь».
Майкл вышел в центр дороги и решительно засигналил спускающейся сверху попутной машине.
Сол ожидал меня у дома. С тех пор, как я вернулась в Париж, прошло пять дней. Майкл уехал в свою Москву, исчез, будто его никогда не было. Мне даже начало казаться, что я стала жертвой затяжной галлюцинации. И тут появился Соломон. Он выглядел бодрым и деловым, давая знать своей хитрой улыбочкой, что привез мне хорошие вести.
Едва отхлебнув кофе, Сол начал рассказ:
— Твоим россиянином очень заинтересовалась «фирма». У него интереснейшая биография, он чертовски талантлив и дьявольски неудачлив. Так на так. В результате мизерная зарплата и костюмчик двадцатилетней давности. Сколько он остался тебе должен? — Сол достал чековую книжку. — «Фирма» погашает все затраты договорника.