Шомрин опустил голову и присел к столу, положив на него руки.
Я приступил к обыску. Шомрин наблюдал за мною исподлобья. Он деланно усмехнулся, когда я взял с телеги канистру и конец веревки. Видимо, он не предполагал еще, какую роль суждено сыграть этим предметам. Однако когда я записал их в протокол, на лице Шомрина появилась тревога. К концу обыска он окончательно потерял самообладание, стал молиться и плакать. Его слезы не трогали ни меня, ни понятых: на столе рядом с другими вещественными доказательствами лежали брошюры реакционного содержания, выпущенные в США, старый, без карточки паспорт на некоего Хмару Иллариона Кузьмича, чулок, набитый десятками. Все это хранилось в тайнике под доскою пола.
Канистру, веревку и снятые после обыска отпечатки пальцев Шомрина увез в тот же день на самолете эксперт-криминалист Хадин. Перед экспертами были поставлены вопросы: не являются ли куски веревки, найденные возле места происшествия в Березовой балке, частью веревки, изъятой при обыске у Шомрина, не является ли там же найденная пробка пробкой от канистры, изъятой у Шомрина, а отпечатки пальцев, снятые с найденной в лесу пробки, — отпечатками его пальцев?
Вызвав после обыска Шомрина на допрос, я не стал задавать ему вопросов ни о канистре, ни о веревке — рано. Я спросил Шомрина о другом.
— Иосиф Васильевич, вчера при обыске у вас был обнаружен в тайнике паспорт на имя Хмары Иллариона Кузьмича. Скажите, кто такой Хмара, и как попал к вам его паспорт?
— Почему не сказать? Скажу, — отозвался Шомрин. — Хмара — это полицай немецкий из села Кабанихи. Он, вражий сын, выдал меня немцам. А когда конвоировал меня в районную полицию, я сбежал. Чтобы не отвечать за меня, Хмара сказал немцам, что застрелил меня при попытке к бегству. Там, в Кабанихе, меня убитым считают.
— Разве с тех пор вы не были там?
— Не пришлось. А родственников там не осталось. Кого немцы перевели, кто на фронте закрыл глаза. Так что один...
На этот раз Шомрин казался мне другим, чем прежде, совсем мирским, непохожим на того пресвитера-мракобеса, которого я ненавидел всем сердцем. Но слова его настораживали.
— За что же вас арестовали немцы?
— Партизанам помогал я. Оружие доставал и относил учительнице.
— Вот как!.. — невольно вырвалось у меня. Это казалось неправдоподобным. — А паспорт Хмары как оказался у вас?
— По пути Хмара зашел в одной деревне к знакомому. Выпили они самогону. Хмара и захрапел с хозяином. Я воспользовался моментом. Вытащил паспорт — да и был таков!..
— А куда карточка с паспорта делась?
— Отвалилась. Давно уже...