— У нее дела в поселке. Купить что-то хочет. Деньги матери перевести...
— Ах, вот как!.. Ну, а как работает?
— Чудесно, Валерьян Иванович. Строители борются за звание отряда коммунистического труда. Признаюсь, моей заслуги здесь мало. Все Малинина. Да еще Самит — ее правая рука. Часто они обгоняют меня. Малинина уезжает вперед и выставляет вехи. Наши роли меняются: она становится рекогносцировщиком, я — строителем. А то берет в свои руки инициативу Самит...
— Вам чертовски везет, Илья Муромец!.. А вот если со стороны посмотреть, то будто ничто вас не радует. С чего бы это?..
Костерик, возле которого они сидели, едва тлел. Тонкие еще не обуглившиеся прутики краснотала, над которыми висел чайник, лежали у ног золотистой грудкой.
Луговой не ответил и стал пододвигать под чайник угли. Санкевич знал, что у Лугового разлад с Меденцевой. Любовь, любовь! Что вкладывают люди в это слово, что оно значит?.. Колодец любви открыт для всех, а вот зачерпнуть из него удается не каждому.
— Давайте-ка спать, дорогой Илья Муромец. Утро вечера мудренее.
Санкевич встал, потянулся, поглядел на небо.
— В палатку не пойдем. Пусть на нас светят звезды...
— Да, пожалуй, — согласился Луговой и тоже встал. — Вы не будете против, если утром я часа на два уеду? Мне нужно закончить рекогносцировку пункта, чтобы не задерживать строителей. Тут недалеко. И я не задержусь.
Еще не рассветало, а Луговой уже был на ногах. Он встал и оделся, стараясь не разбудить Санкевича. Пусть поспит старикан! Умывшись на скорую руку, Луговой съел, не разогревая, банку мясных консервов, запил тепловатой, не остывшей за ночь, водой и пошел к Самиту, седлавшему Карего. Верблюд уже был навьючен.
— Нам нужно торопиться, Самит, — шепнул Луговой. — Не отставай.
— Зачем отставать? — обиделся Самит. — Я когда-нибудь отстал? Зря говоришь, товарищ!
Луговой взял направление по азимуту, заметил на небе звезду и повернул на нее иноходца.
— Поехали!
Предрассветная прохлада стояла между барханами. Поднялись отдохнувшие от зноя травы, распрямились листья. Карий на ходу схватывал верхушки кияка, гремел удилами. Буйная растительность покрывала пески, и Луговой в который уже раз удивлялся обилию кормов, пропадающих впустую. А ведь когда-то здесь бродили стада. Пожалуй, этот Дубков прав, называя Джаман-Кум золотыми песками. И они такими станут — и, конечно, скоро. Уже начались земляные работы на трассе канала. Правда, пока еще далеко, где-то возле поселка. Да, Дубков может торжествовать... Пусть. Впрочем, об этом не нужно думать...
— Зачем туда-сюда идешь? — кричит позади Самит. — Прямо держи, товарищ!..