— У вас сейчас возьмут лошадь, — сказал Санкевич и позвал Кумара.
— Не беспокойтесь, со мною подводчик. — Она оглянулась и воскликнула: — А вот и он!
Санкевич увидел приближающегося к стану верблюда. На вьюке сидел старик в фетровой шляпе и покрикивал: — Хоч! Хоч!
— Я так рада, что мы успели добраться засветло. А то пришлось бы коротать ночь одним. Где прикажете располагаться?
— Выбирайте любую, — сказал Санкевич, показывая на палатки.
— Благодарю вас. Мы расставим свою. У меня юрта, маленькая. В ней не так жарко.
«Черт возьми, у нее даже юрта! Наверное, не зря говорят, что Дубков ей помогает всем». И Санкевич, добрый Санкевич, подумал о Меденцевой нехорошо, подумал так против воли.
Все рабочие, какие были на стане, бросились помогать устанавливать юрту. Пока возились с ней и развязывали вьюк, Санкевич успел рассказать Меденцевой о Валентине Шелк.
Меденцева выслушала пространный рассказ Санкевича терпеливо, но с болезненной гримасой на лице. Когда он умолк, она возмутилась:
— Как это глупо!.. А сколько километров до Песчаного?
«Вот и эта сорвется туда», — подумал Санкевич и нарочно увеличил расстояние вдвое.
Но инженер ошибся. Меденцева была не из тех, которые, сломя голову, летят за любимым. Слова Санкевича ее не удивили.
— Да, да... На Бориса это так похоже. Он неисправим...
Меденцева свела широкие каштановые брови, будто ей было крайне неприятно, что Луговой остался таким, каким она его знала.
— Надеюсь, что к утру мы получим сведения... Малинина поскакала туда.
— Я хотела бы увидеть Малинину. Про нее ходят легенды. В аулах ее называют Любаш-кыз.
— Это чудесная девушка! — воскликнул Санкевич. — Луговому везет на хороших людей.
— Вы думаете?
— Чего стоит одна Любаш-кыз!
— Ну что же, юрта готова... Разрешите мне покинуть вас. Ненадолго. Видите, я какая с дороги...
— Да, да... Поговорить о деле у нас будет время. Я надеюсь, все благополучно?
Меденцева не ответила, будто не расслышала вопроса, и пошла к юрте, волоча за собой еще не снятую с руки камчу. Шла она легко, держалась прямо и независимо.
Санкевич остался сидеть у своей палатки и от нечего делать наблюдал за всем, что совершалось возле юрты Меденцевой. Он рассчитывал, что гостья быстро приведет себя в порядок и они сразу засядут с нею за журналы, но Меденцева не торопилась. Подводчик вскипятил ведро воды и отнес в юрту, затем развернул кошму на вьюке и достал большой чемодан и еще сверток в брезенте. Было похоже, что Меденцева приехала надолго и собиралась расположиться со всеми удобствами. Взяв к себе чемодан и сверток, Меденцева закрылась в юрте, а подводчик продолжал колдовать у костра, подвесив на таган чайник и ведерко. Они были такими чистыми, будто еще ни разу не висели над костром.